Однако это, возможно, на пользу. Проснись он сегодня утром рядом с ней, ничто не заставило бы его молчать о своих чувствах. Ничто не остановило бы от признания, что он — пусть это покажется невозможным и фантастичным — влюбился в нее с первого взгляда и полюбил навек после первого поцелуя, первого прикосновения…
Однако очевидно, что она не разделяет его чувств. Хотя и невозможно представить, как его угораздило влюбиться. В жизни не встретишь более упрямой и упорствующей в заблуждениях женщины, склонной осуждать каждый его шаг и намеренно извращать каждое его слово. Но не встретишь и женщины, которая так волновала бы. Даже сейчас ему хочется лишь одного — сделать шаг вперед и обнять ее…
Представляет ли она, каким сладким, женственным ароматом наполняет она тесный коридор? Представляет ли, что при одном взгляде на нее у него в голове крутится одна мысль… один образ?.. Образ женщины, что была с ним прошлой ночью. Никогда, никогда в жизни он не знал большей чувственности. Никогда не забудет, как она стыдливо рассказывала о своей фантазии и как он соблазнял ее разыграть эту фантазию вдвоем. Но для него это была не просто фантазия. Он знал, что никогда больше не войдет в королевскую опочивальню без мысли о ней, без страсти к ней.
Сегодня утром простыни еще сохраняли отпечаток ее тела, ее аромат. Хорошо, что Джейн уехала ухаживать за своим отцом; она бы безмерно удивилась, с какой стати он улегся спать в королевской опочивальне, а не в своей спальне.
Это мучение… это невыносимая мука, говорила себе Молли. Сегодня утром, уезжая от Алекса, она думала, что сбежала вовремя. Сейчас она знала, что глубоко заблуждалась.
Знала, что прошедшая ночь не имеет никакого отношения к девичьим фантазиям о мужчине, который безумно возбуждал ее физически, но не трогал ее душу. Нет, едва прикоснувшись, Алекс пробил брешь в ее броне — столь огромную и опасную, что ее уже не заделать. Весь сложившийся порядок жизни разрушен, разрушен окончательно. И разрушитель — он. Короче говоря, она отчаянно и безоговорочно влюбилась в него.
Хриплый стон вырвался из ее груди, и Алекс немедленно оказался рядом с ней.
— Что? Что случилось?
Его рука взяла ее запястье, и Молли ничего не оставалось, как повернуться лицом к нему и все отрицать.
— Нет, ничего… Все в порядке… Я… А что случилось с твоим лицом? — дрожащим голосом прошептала она, впервые заметив скрывающиеся под волосами ссадину и опухоль вокруг нее.
Еще одно кровавое пятно она заметила на его рукаве, да и рубашка была порвана.
— Пустяки, — успокоил ее Алекс. Молли сделалась белее мела. Должно быть, она не выносит вида крови, решил он.
— Это не пустяки, — задыхаясь, запротестовала Молли. — Тебя ударили… Что случилось?
При этих словах она подняла свободную руку и встревоженно коснулась его лица.
— Камнем задело — один из малышей на стоянке… — пожал плечами Алекс.
— Камнем… Нужно промыть рану, — торопливо проговорила Молли. — Может попасть инфекция. Да и прививка против столбняка…
— Недавно сделана, — успокоил ее Алекс и прибавил: — Но ты права: нужно промыть. Я пройду к тебе в ванную.
— Я все сделаю сама, — настаивала Молли, взбегая вверх по лестнице. — У тебя и на рукаве кровь. И рубашка порвана.
— Да, я знаю, — кивнул Алекс.
Наверху Молли провела его в свою спальню и с материнской настойчивостью усадила на кровать.
— Сиди здесь. Сейчас принесу вату и антисептик.
Алекс подчинился. Со своего места на краю кровати он видел ее, мечущуюся в ванной комнате. Ее лобик хмурился, пока она искала все необходимое.
— Будет немного больно, — предупредила она, неся небольшую корзиночку с ватными тампонами и пузырьками.
Больно… В этот момент ничто не могло причинить большую боль, чем мучительное желание прижаться к ней, признал Алекс, поднимая, как приказано, голову и закрывая глаза.
Молли сама вскрикнула, когда удалила присохшую кровь и открыла рваные края раны. К счастью, она была не слишком глубокой и, насколько можно видеть невооруженным глазом, в нее не попала грязь. Однако, ради безопасности, она очень тщательно обработала рану антисептиком и заклеила полоской пластыря.
— Что с рукой? — спросила она, закончив со лбом.
— Не знаю, — приврал Алекс. — Можешь посмотреть сама. Я сниму рубашку…
— Нет… — Молли осеклась. Ее лицо пылало от стыда. — Да, да, снимай.
Алекс хмурился, снимая рубашку. Это решительное «нет» содержало немалую долю страха. Черт возьми, не его же она боится? Он просто не такой мужчина. Ни у одной женщины не было причин бояться его.
У Молли прервалось дыхание, когда Алекс бросил рубашку на пол ванной. Его тело так… так прекрасно, если это прилагательное применимо к мужчинам. В ее глазах он определенно красив. Ей до боли хотелось протянуть руку и погладить его, повторить то путешествие по мужскому телу, которое она совершила прошлой ночью.
Она поспешно собралась с духом и взяла свежий тампон из корзинки.
Царапина выше локтя была длиннее и глубже, чем на лбу. Молли нахмурилась, раздвинув ее рваные края, но, к ее облегчению, немедленно потекла кровь, чистая, красная и без грязи. Хотя…
На этот раз Алекс вздрогнул, когда она щедро залила всю царапину антисептиком.
