В полет сквозь годы - [31]

Вернувшись с практики, мы сдали экзамены, и нам торжественно вручили аттестаты военных аэронавигаторов. Однако светлые мои надежды служить в строевой авиации рухнули. Меня назначили техником-лаборантом школы, которая опять перебралась на новое место — на Таганку, в Дурной переулок. И вскоре туда прибыли слушатели очередного набора. В основном фронтовики — люди способные, энергичные, полные энтузиазма. Программу для них расширили — срок обучения стал два года. Значительно увеличился курс высшей математики, физики. По моей специальности лекций пока не было, и, узнав, что в Петровской сельскохозяйственной академии есть лесной факультет, я решил продолжить свое высшее образование. В школе мне пошли навстречу, а в академии меня приняли сразу на второй курс — в порядке перевода из Петроградского лесного института.

И вот с тощим вещевым мешком за спиной тороплюсь я на лекции, на лабораторные занятия по неорганической химии. Корпуса академии в то трудное время не отапливались, студенты вместе с преподавателями сидели в аудиториях в зимней одежде. Обед состоял в основном из хлеба да чая, который мы нагревали в тоненьких колбах на газовых горелках. Домой я возвращался уже поздно вечером, усталый, озябший. Но зато какое удовлетворение было от прожитого дня, насыщенного до предела, заполненного занятиями, общением с интересными людьми.

Из преподавателей у меня в памяти остался профессор Турский Георгий Митрофанович. Человек высокой культуры, больших знаний, Георгий Митрофанович свою специальность — лесную таксацию унаследовал от отца, тоже профессора, крупного ученого России.

Как-то во время практических занятий я показал Георгию Митрофановичу несколько аэрофотоснимков лесных угодий. Он очень ими заинтересовался, долго рассматривал через лупу и просил еще привезти снимки разных масштабов и разных времен года.

— Вот, Александр Васильевич, — говорил он мне, — при помощи каждого аэрофотоснимка, не ходя в лес, можно получить много различных данных. Например, размещение пород — лиственных, хвойных, смешанных, количество отдельных компонентов. Легко вычислить площадь, занимаемую однородным насаждением, определить высоту леса, если известно время съемки.

В таком приподнятом, одухотворенном настроении мы еще не видели нашего профессора.

— Мне думается, — взволнованно заключил он тогда, — что мы находимся у истоков рождения новой науки — аэротаксации…

У Георгия Митрофановича было множество планов и проектов развития теории и практики лесного дела.

— Когда закончите обучение, Александр Васильевич, я рассчитываю на ваше участие в работах, — сказал он мне как-то, и я был очень признателен любимому профессору.

Но вскоре Георгий Митрофанович заболел и скончался. Его похоронили на одной из полян лесной дачи сельскохозяйственной академии, рядом с могилой отца.

Между тем у нас в школе Красного Воздушного Флота произошли значительные перемены. Среди слушателей второго приема нашлись энтузиасты, загоревшиеся идеей развития аэронавигации. Новое здание школы позволило улучшить лабораторную базу и приступить к разработке курса. Через нашего выпускника С. А. Данилина мы получали сведения о развитии Центральной аэронавигационной станции научно-испытательного института Главвоздухофлота. К этому времени над школой взял шефство Наркомат путей сообщения. Нам ввели новую красивую авиационную форму, пошили костюмы из весьма добротного материала. А вскоре при школе сформировали авиационный отряд на английских самолетах ВЕ-2Е, который систематически обеспечивал полетами всех слушателей и преподавателей.

Свободного времени у меня было достаточно. Часто ездил к родителям в деревню Починки. Отец получил крестьянский надел на пять душ и занялся строительством рубленого дома. Всей семьей мы старались помочь делу, но двигалось оно медленно — в деревенском хозяйстве необходима лошадь. Тогда я поставил перед собой задачу — купить ее во что бы то ни стало. Откладывая из жалованья по десять рублей в месяц, собрал наконец необходимую сумму и отправился на конную ярмарку.

Большая площадь была наполнена ржанием и топотом лошадей — в повозках, тележках, просто в уздечках. Целый день я протолкался здесь, но к вечеру все-таки купил у приезжего крестьянина гнедого мерина лет пяти. Куманек, как звал его хозяин, стоил 125 рублей. Сумму эту я заплатил и отвел гнедого на Таганку, где в небольшой конюшне стояли наши школьные лошади. А на следующий день, поднявшись чуть свет, отправился в Починки. Пятьдесят верст старой Владимировки, по которой когда-то шли этапом в Сибирь на каторгу ссыльные, трудное это путешествие. Но к ночи все-таки добрался до дому. Деревня уже спала, лишь кое-где лаяли собаки. В темноте негромко постучал в окно. Мать, узнав меня, открыла калитку:

— Что так поздно?

— Лошадь купил, — ответил я устало. Увидев гнедого, мать всплеснула руками и заплакала. Это были слезы радости…

В том тяжком и голодном 1921 году Владимир Ильич Ленин подписал постановление Совета Труда и Обороны об учреждении комиссии для разработки программы-максимум развития воздухоплавания и авиации. На восстановление и строительство авиазаводов, создание научно-технических организаций, подготовку авиационных кадров правительство выделило громадную для разоренной страны сумму — 3 миллиона рублей золотом! Через год — еще 35 миллионов. А в начале 1923 года партия обратилась к трудящимся республики с призывом оказать материальную поддержку в строительстве Воздушного Флота. В стране развернулось движение под лозунгом: «Трудовой народ, строй Воздушный Флот!» Учреждается массовое — с организациями во всех республиках, с губернскими, уездными, волостными отделениями — Общество друзей Воздушного Флота (ОДВФ). Оно быстро завоевало популярность в стране и вскоре объединило в своих рядах более 2 миллионов человек.