В полдень, на Белых прудах - [89]

— Ну что, что, моя Катрин? — посмотрел на нее Серж вопрошающе. — Что тебя мучает? Я вижу, ты заметно переменилась и, скажу тебе, не в лучшую сторону.

— Возможно, — согласилась с ним Екатерина Михайловна. — Пока тебя не было, я похоронила отца.

— О-о, милая, прекраснейшая Катрин, извини! Тысяча извинений — не знал! — Серж подошел к ней и поцеловал в лоб. — Прими от меня искреннейшие соболезнования, пусть твой отец никогда там не испытает угрызений совести, что сделал на земле что-то плохое — я знаю, уверен, твой родной отец приносил людям только счастье и радость; о, пусть для него на небе отворятся златые врата рая, пусть душа его упокоится на том свете отныне и навсегда, аминь!

Произнесенная Сержем тирада подействовала на Екатерину Михайловну почему-то удручающе, с ней после этого вдруг стали происходить какие-то метаморфозы. Во-первых, слушая его, она испуганно пятилась назад, закрывая лицо руками. Создавалось впечатление, будто ее хлестали по щекам и она укрывалась от ударов. Во-вторых, отступая, Екатерина Михайловна неожиданно выкрикнула, что он, Серж, кривляка и эпигон. (Между прочим, слово «эпигон» она слышала от Спирина, когда занималась в художественной самодеятельности. Спирин это слово страшно любил и повторял его в каждом случае, где надо и не надо). Екатерина Михайловна знала прекрасно Сержа, его характер, однако осмелилась и выкрикнула все же слова «кривляка» и «эпигон». Не-ет, подумала она в этот миг о себе, ею явно руководит какая-то сверхсила, она собой явно не владеет. Серж молчал.

— Оденься, моя Катрин, — наконец жестко проговорил он. — Я не могу разговаривать, когда передо мной женщина в халате.

Екатерина Михайловна сначала хотела не подчиниться его приказу, но затем передумала: ей тоже будет удобнее продолжать разговор в таких тонах.

Она оделась не спеша.

Серж терпеливо ждал.

— Любимый ты мой!

Серж приблизился к Екатерине Михайловне, поцеловал ее.

— О, моя Катрин! — После того достал из кармана платочек и демонстративно протер свои губы.

Екатерина Михайловна, вздрогнув, вопросительно посмотрела на него:

— Что это значит?

— Сейчас, моя Катрин, все поймешь, — как бы немного угрожающе проговорил Серж. Он опять опустил руку в карман.

Екатерина Михайловна насторожилась.

— Что у тебя в кармане? — спросила она испуганно.

— У меня?

— Да, у тебя! Серж повеселел.

— Вошь на аркане! — воскликнул он, и его хохот понесся в разные стороны, и наверное, был услышан у подъезда, если там, конечно, в это время кто-то находился.

Екатерина Михайловна вздрогнула — слова эти она один раз уже где-то слышала. Но где?

И тут Серж неожиданно извлек из своего кармана пачку двадцатипятирублевок и небрежно бросил ее на стол, стоявший напротив.

— Вот, — подчеркнул он, — тебе, прекраснейшая моя Катрин, на аборт, достаточно?

— Вполне! — непроизвольно произнесла Екатерина Михайловна. Она, похоже, не прониклась еще тем, что произошло.

— А может, все-таки тебе этого много?

— Милый Серж, хоть один раз побудь настоящим мужчиной!

— А разве я им не был? Разве полчаса назад тебе со мной не было хорошо?

— Настоящий мужчина не только тот, который хорош в постели, — коротко объяснила Сержу Екатерина Михайловна, — настоящий мужчина должен быть еще и немножечко рыцарем в жизни!

Серж недовольно хмыкнул:

— Это, милая Катрин, только бывает в старинных романах, на самом же деле…

— …на самом деле, — вставила Екатерина Михайловна, — в жизни одни подлецы! Ты как раз их представитель!

— Я же сразу сказал, — тотчас торжественно воскликнул Серж, — что ты, моя Катрин, очень переменилась, и не в лучшую сторону!

Екатерина Михайловна опустила голову.

— Возможно, — сказала она спокойно, стараясь, по-видимому, как-то себя сдержать. — Но и ты, мой Серж, тоже резко переменился.

— Почему? Где тому доказательства? Неправда! Я каким был, таким и остался!

— Откуда у тебя такие большие деньги, Серж? Раньше их не было.

— Откуда? — Серж на мгновение замялся. — От верблюда, моя величественная Катрин!

— Не паясничай, Серж. Отвечай, будь до конца мужчиной, если уж себя таковым считаешь.

Серж опять потянул:

— В одном из районных дэка мы сварганили вертящуюся сцену, нам за нее прилично заплатили.

— А я-то думаю, ломаю голову, почему тебя нет и нет. А вы, оказывается, где-то там сцену делали. Ну-ну.

— Довольно, Катрин, успокойся! — пошел как бы на примирение Серж. — Я действительно скучал по тебе, я жил там, а мои мысли, тело были только с тобой, моя Катрин!

— Что-то я, милый Серж, этого не ощущала, — безо всякого настроения заметила Екатерина Михайловна.

— Очень жаль тогда. А я верил, я так надеялся… — Серж не договорил — в прихожей зазвонил звонок.

— Это, Зося, наверное, — тоже уже почти успокаиваясь, проронила Екатерина Михайловна и тому звонку обрадовалась — давно с ней не случалось такого, а может, вообще никогда.

Она прошла в прихожую и открыла дверь. И изумилась, увидев вместо Зоси следователя прокуратуры Ивана Феоктистовича Стрельцова.

— Иван Феоктистович?!

— Собственной персоной, Екатерина Михайловна. — Рядом с ним стояли еще двое.

— Что вы хотели? Вы извините, конечно, но все так неожиданно…

— Мы всегда неожиданно, Екатерина Михайловна, у нас работа такая. — На лице следователя играла самодовольная улыбка.