В поисках священного. Паломничество по святым землям - [12]
Показав мне Экс и его достопримечательности, Сахас повез меня в Марсель. Наш путь лежал через Долину Волхвов — это загадочное место, в котором искатели и оккультисты всех мастей проводили долгие бессонные ночи, пытаясь исследовать все его чудесные тайны. Роланд упорно настаивал на том, что «если провести здесь хотя бы одну полную ночь, что-то обязательно случится». Прежде чем отправиться на заработки на крупный арабский рынок, Сахас высадил меня недалеко от порта и спросил, куда я собираюсь дальше. Я указал на вершину горы, с которой на город смотрела статуя Девы Марии. «C′est bien, — довольно кивнул он, — bien»****.
Я добрался до подножия холма. Мне хорошо запомнилось это место — место, где я молился, и величественная золотая фигура Девы Марии возвышалась над городом, стоя на вершине Нотр-Дам де ла Гард, собора Богородицы, устремив свой взор в море. Наверх вела узенькая тропа, хорошо обдуваемая морскими ветрами, пересеченная лестничными пролетами. С каждым шагом я чувствовал ее приближение, и вот фигура Богородицы оказалась прямо передо мной.
Невозможно найти подходящие слова, чтобы описать бытие Марии, понять, кто она есть или кем может быть. Да, в каком-то смысле она — Великая Мать, поразительный поток абсолютной грации, и свет ее ауры озаряет собой весь холм, на вершину которого паломники стремятся попасть с самого утра. Золотая фигура Марии, держащей в руках младенца Христа, возвышается над многолюдным городом. Младенец раскинул руки, словно устремившись к небу. Взор Марии наполнен проникновенной безмятежностью. Своей безмерной молитвой она способна вернуть на путь каждого; она оберегает корабли, что покидают гавань, уходя в далекие моря. На краю холма, на бетонной изгороди возвышается огромных размеров распятие. С его вершины можно заглянуть в самое сердце Средиземного моря, коснуться берегов Африки. Здесь можно ощутить легкую перемену, тонкое благоухание, которое носится на руках ветра над поверхностью воды. Здесь — начало, Присутствие высшего, пробужденное в памяти.
В соборе находилось множество моделей кораблей, которые служили своеобразным подтверждением Материнской опеки. В этот момент все мои мысли устремились к Марии, Богородице, архетипу всех матерей. Все мы — ее дети, и мы можем ощутить чистоту ее материнской любви, простоту ее сердца. К ней обращен голос ребенка — ребенка, у которого нет никаких сомнений в том, что она ответит ему. Ее золотая фигура возвышается над городом с его дрейфующими портами. Ее сострадание не имеет границ, оно простирается повсюду, касаясь своей рукой морских пляжей, наркопритонов и рыночных площадей. Она — во всем этом.
Я вошел в тишину грандиозного собора, прошел к алтарю и встал на колени. У меня не оказалось с собой четок, и молитву я читал, отсчитывая бисер на своих индийских бусах. В соборе были и другие люди, но как только взор мой упал на изображение Марии возле алтаря, все остальное перестало для меня существовать. Мной овладело смешанное чувство преклонения и безопасности. В присутствии Марии появилось дитя души. Оказавшись в лучах ее славы, я понял, что моя жизнь находится в руках высшей силы. Я не был воспитан в религиозных традициях и, в общем-то, не очень хорошо представлял, кто такая Мария и что она собой представляет, но ребенок внутри меня знал это и воззвал к ней:
Радуйся, Мария, благодати полная!
Господь с Тобою;
благословенна Ты между женами,
и благословен плод чрева Твоего, Иисус.
Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных,
ныне и в час смерти нашей. Аминь.
Я знал, что я — ее дитя, и меня оберегает ее любовь независимо от того, кто я и что делаю в обычном мире. Я знал, что ее любовь невозможно ни купить, ни выпросить никакой религиозностью. Я, как ее вечное чадо, уже был наделен ее любовью, и неважно, как далеко я путешествовал и сколько мне еще предстояло пройти. Ребенок внутри меня знал это, и когда он появился, корка моей прежней личности отвалилась сама собой.
После того как я обошел собор, погруженный в полумрак, в дальнем углу меня привлекла полка со стоявшими на ней журналами. Я перелистывал страницы и вдруг ощутил чье-то присутствие. Подняв глаза, я увидел перед собой священника в черной рясе. Он молча позвал меня за собой, и вместе мы прошли в небольшую комнатку, располагавшуюся слева от главной часовни. Его голову покрывали седые волосы, передвигался он с трудом. Лицо его было сухим, но во влажных глазах ощущалась некая печаль. Он спросил, что привело меня в эти места, и пока я говорил, он с трудом, дрожащими руками, открыл один из ящиков своего стола. Старый священник протянул мне черные четки с серебряным крестом посередине и сказал: «Это тебе. Помолись за меня в своем паломничестве». Я взял четки и поблагодарил его, стараясь не смотреть на его руки.
