В поисках Шамбалы - [145]

— Концентрируя мысль, сужая мысль, мы тем самым расширяем пространство, — говорил, обращаясь к ученикам, отец Адити. — Не надо метаться из стороны в сторону в поисках ответа: вопрос уже сам заключает в себе ответ. Все дело в том, чтобы углубиться должным образом в этот вопрос. Помните, что сказано в древнем стихе: «Знание обитает в головах, наполненных мыслями других людей, мудрость — в умах, внимательных к своим собственным».

«Пранаяма» в буквальном смысле слова означает «смерть дыхания». Для чего надобна эта «смерть», вернее — задержка дыхания, его саморегуляция? Для того чтоб оно насытило тело человека новой энергией. То же самое можно сказать и о «праная-ме» мысли. Мысль умирает, или точнее — на какие-то мгновения замирает, с тем чтобы воскреснуть с новой силой. Мысли нужно пройти через животворный воздух безмолвия, чтобы уплотниться, чтобы стать подлинным орудием творчества.

В сущности, безмолвие — это то состояние, когда ответ приходит как бы раньше вопроса. Вот почему и гласит мудрая заповедь: «Где говорящий промолчит, там немой скажет».

Во мне живут сомненье и смятенье.

Мне Рамакришна вспомнился опять:

«Пойдут дожди. Пойдут дожди. Терпенье».

Но недоступно нам искусство ждать, —

писал я в 1964 году, не подозревая, что спустя два десятилетия магнитное имя Рамакришны притянет меня в тот город и те места, где он излагал слушателям принципы своего миропонимания. Такое не могло мне прийти в голову, потому что упоминание о Ра-макришне я и сам тогда считал случайностью. Но, очевидно, любое слово чревато последствиями и торит — исподволь, незаметно для тебя — невидимые тропинки в определенном, предугаданном твоим сердцем направлении.

Рамакришна жил в XIX веке. Даты его жизни и смерти: 1836— 1886. «Платоном Индии» называл его Ромен Роллан, автор книг «Жизнь Рамакришны» и «Жизнь Вивекананды». «Парамахамсой» — священным лебедем Индии — называли его соотечественники.

В Рамакришне удивительнейшим образом сочетались аскетизм и любовь к жизни. На фотографиях его иссохшее тело как бы излучает радость.

Жрец храма богини Кали не походил на обычных жрецов. Ему было тесно на неподвижном пятачке духовного пространства, стиснутом со всех сторон твердокаменными догмами его религии. Юный искатель истины ставит целью взорвать стену между различными верованиями. Теория у него никогда не расходилась с практикой, мысль немедленно превращалась в действие. Рамакришна делает то, что любой правоверный индус расценил бы как измену или сумасшествие. Он идет в мечеть и становится мусульманином, в течение нескольких лет неукоснительно соблюдая обряды, предписанные магометанством. Затем на какое-то время превращается в христианина, всей силой сердца исповедуя символ своей новой веры.

В результате Рамакришна делает открытие, которым он спешит поделиться с людьми. Все религии трактуют об одном и том же; в сущности они едины, разделяют их лишь обряды и ритуалы, то есть чисто внешняя атрибутика. Это был вызов духу всех ортодоксальных религий, каждая из которых претендовала на исключительность и полноту истины.

А Рамакришна идет дальше. Он хочет взорвать не только религиозные перегородки, но социальные перегородки тоже! Кровоточащим бедствием Индии того времени было разграничение на касты, установленное еще древними законами Ману: касту жрецов и ученых богословов (брахманы, касту воинов, административных и политических деятелей, царей (кшатрии), касту торговцев (вайшьи) и, наконец, касту самую многочисленную, ибо ее составляли крестьяне, ремесленники, все люди труда вообще (шудры). Эти четыре главные касты, в свою очередь, делились на подкасты (в общей сложности их насчитывалось несколько тысяч), и каждая из них системой унизительных регламентации и запретов держала людей в добровольной самоизоляции.

Как всегда, рассуждению Рамакришна препочитал немедленное действие, даже если оно грозило опасностью для жизни. Он начинает с того, что идет в гости к парии и просит разрешения привести в порядок его дом, подмести пол, почистить вещи. Тот в ужасе от такого великодушного предложения, потому что прекрасно понимает, чем это грозит. Ведь Рамакришна — брамин, а он — представитель самой низшей касты, и, приняв его услугу, он навлек бы жестокие гонения и на себя, и на гостя. Поэтому он решительно отказывается выполнить просьбу Рамакришны. Тогда Рамакришна дождался наступления ночи. И вот, когда все уснули, он снова появился в доме парии и осуществил намеченное: подмел пол его хижины.

Сострадание было естественным состоянием души Рамакришны, причем сила его сострадания была так велика, что он как бы целиком отождествлял себя с тем существом, к которому устремлялась его мысль. Утверждают, что каждый грубый шаг по земле болью отзывался в его сердце. Рассказывают, как вспухла и покрылась красными рубцами спина Рамакришны, когда он встретил человека, плечи и торс которого были исполосованы ударами бича.

…Слава о Рамакришне гремела по всей Индии. Естественно, что он стал обрастать толпой людей, стремящихся стать его учениками. Но и здесь он вел себя не так, как прежние индийские гуру. Одного желания — пусть самого страстного и искреннего: следовать за ним как Учителем в поисках истины — ему было мало. «Кандидатам» в ученики он устраивал своеобразный экзамен, обстоятельно расспрашивая о родителях, о семье (если таковая имелась), о том, что они делали и делают для своих родных и близких. Если, предположим, «абитуриент» заявлял, что бросает родных, что рвет со всеми мирскими делами для того, чтобы быть рядом с Рамакришной, он сурово отчитывал его и отсылал обратно: «Вы должны воспитывать ваших детей, содержать вашу жену и обеспечить ей необходимое после вашей смерти. Если вы этого не сделаете, значит, у вас нет сердца, а человек, лишенный сострадания, недостоин имени человека».