В поисках Рейчел Уоллес - [54]

– Власть принадлежала не только Лоуренсу, но и его матери, – сказала Сьюзен.

– Да, ей тоже. Матриархат. Она пытается сохранить мир неизменным и помешать людям заниматься тем, что она считает второстепенным или, еще хуже, глупым.

– Интересно, насколько они это осознавали?

Сьюзен пожала плечами.

– Думаю, что не осознавали, – сказала Рейчел. – Это на уровне подсознания. Что-то вроде инсценировки того, каким они хотели бы видеть мир.

– А кто забрал ваши вещи? – спросила Сьюзен.

– Мать. Думаю, она хотела унизить меня. Она приказала Лоуренсу и второму, который работает у них, раздеть меня, когда они привели меня в ту комнату.

– Интересно, не ради ли Лоуренса? – предположила Сьюзен.

Рейчел отпила еще бурбона и немного задержала его во рту, глядя на Сьюзен.

– Может быть. Об этом я не подумала. Она могла предполагать, что у него не все нормально с сексом, и решила, что возможность несложного, легкого изнасилования поможет, ему. – Она допила свой бурбон, и я налил еще, не задавая лишних вопросов.

– Вы почти ничего не рассказали о том, как себя чувствовали все это время, – промолвила Сьюзен. – Вы говорили о происшедшем, но, может, вам будет легче, если вы попробуете излить свои чувства.

– Не знаю, – ответила Рейчел. – Я научилась контролировать свои эмоции. В этом я, наверное, не сильно отличаюсь от него, – она кивнула в мою сторону. – Пришлось научиться – при моих-то занятиях. О чувствах я пишу, и писать мне легче, чем говорить. Я хорошо знаю, насколько это унижает человека, когда он оказывается чьим-то узником. В руках у кого-то. Когда он не властен над самим собой – это губительно для личности, жутко пугает и жутко... Я точно не знаю, как сказать. Жутко...

– Это разрушает самоуважение, – проговорила Сьюзен.

– Да, – сказала Рейчел. – Чувствуешь себя бесполезным. Именно так. Чувствуешь себя ничтожным, как будто заслужил дурное обращение. Как будто ты виноват, что ты есть то, что ты есть.

– А сексуальное насилие, я думаю, только усиливает это ощущение.

Рейчел кивнула. Я открыл еще бутылку пива и разом выпил больше половины. Мне нечего было вставить в разговор. Я протянул бутылку Сьюзен. Она отказалась.

Рейчел повернулась ко мне. Она допила бурбон и передала мне стакан.

– А вы... – начала она и в первый раз запнулась. – Мне нужно кое-что вам сказать, и сказать это нелегко. Когда я лежала у вас в ванне и пыталась хотя бы отчасти смыть грязь, я обдумывала, что и как вам сказать. – Она посмотрела на Сьюзен. – Прошу вас, – обратилась Рейчел к ней, – помогите мне. Может быть, вы понимаете, в чем мои проблемы. Сьюзен улыбнулась:

– Я включусь, когда будет нужно. Но подозреваю, вы обойдетесь и без меня.

– Долго говорить не стоит, – добавил я.

– Об этом стоит, – настаивала Рейчел. – Я знала, что если меня кто-нибудь найдет, то это будете вы. Если я начинала мечтать об освобождении, это всегда были вы, а не полиция.

– У меня было больше стимулов, – сказал я.

– Да, или вы считаете, что у вас их больше, поскольку убедили себя, что ответственны за меня.

Я ничего не ответил. У меня кончилось пиво, я встал, взял новую бутылку, открыл ее и сел обратно.

– И вы поступили именно так, как я и представляла себе. Взломали дверь, застрелили двух человек, взяли меня на руки и вынесли наружу. Этакий Тарзан.

– Мозги у меня маленькие, приходится компенсировать, – объяснил я.

– Нет. Мозги у вас не маленькие, иначе бы вы меня не нашли. А найдя меня, вы, вероятно, были вынуждены сделать то, что сделали. То, что могли сделать. Вы не остались в стороне, когда меня хотели выбросить из страховой компании, потому что это оскорбляло ваши мужские чувства. Я считала и считаю это неправильной и ограниченной точкой зрения. Но вы также не могли позволить этим людям похитить меня. Это тоже оскорбляло ваше мужское самолюбие. Таким об разом, я обязана своей безопасностью и, может быть, даже жизнью тому, что я отрицала и отрицаю.

Она замолчала. Я ничего не сказал. Сьюзен сидела, поставив ноги на перекладину между ножками стула, сжав колени, наклонившись вперед и уперев подбородок в левый кулак. Она рассматривала Рейчел, просто-таки излучала интерес к людям.

Рейчел выпила еще бурбона. – Все, что я пытаюсь сейчас сделать, это поблагодарить, и поблагодарить так искренне, как только могу. Я действительно благодарна вам. Я всю жизнь буду помнить, как вы вошли в комнату и обнаружили меня, я всегда буду помнить, как вы застрелили их, а я был" этому рада, вы подошли, и мы обнялись. И еще я всегда буду помнить, что вы плакали.

– Как бы попросить вас не рассказывать об этом? – задумчиво протянул я. – Вы испортите мой имидж.

Она продолжила, не останавливаясь:

– И я в каком-то смысле всегда буду любить вас за эти минуты. – Ее стакан снова был пуст, и я наполнил его. – Но я лесбиянка и феминистка. Вы же воплощаете многое из того, к чему я отношусь с пренебрежением. – Последние слова дались ей с трудом: – Я по-прежнему осуждаю вас.

– Рейчел, – ответил я, – ну разве я могу относиться с уважением к тем, кто меня не осуждает?

Она встала из-за стола, тихо и осторожно подошла ко мне и поцеловала меня, взяв мое лицо в руки. Потом повернулась, направилась в спальню и уснула на моей кровати.