В поисках оружия - [52]

Я постарался подробно изложить все, что только что узнал сам. Согласно мобилизационному расписанию у нас был установлен комплект в тысячу выстрелов на каждое полевое орудие. В комплект этот входили все предметы, необходимые для производства выстрела: гильза, заряд пороха, снаряд, капсюльная втулка, взрыватель или дистанционная трубка. По имевшимся у нас сведениям, во Франции запас снарядов был определен в 1300 и в Германии в 1200 выстрелов на орудие, то есть почти такой же, как у нас. Наша норма была установлена на основании опыта русско-японской войны. За всю эту войну на каждое орудие было израсходовано по 720 снарядов. Поэтому считалось, что для новой войны тысячи выстрелов на орудие должно как-нибудь хватить. Исходя из этой нормы, в России накануне 1914 года и заготовили почти 6,5 миллиона снарядов. Но грандиозные масштабы войны намного превзошли все эти расчеты. Уже 28 августа 1914 года военный министр получил первую тревожную телеграмму из ставки: «Напряженный бой идет по всему фронту. Расход орудийных патронов чрезвычайный. Резерв патронов совершенно недостаточен. Безотлагательное пополнение необходимо. Положение критическое. Прошу экстренной высылки пушечных патронов и отправки их хотя бы не целыми парками, а отдельными вагонами. Необходимо отправление их ускоренными поездами».

На следующий день ставка послала новую телеграмму: «Положение со снабжением пушечными патронами положительно критическое. Вся тяжесть современных боев на артиллерии, она одна сметает смертоносные пулеметы противника и уничтожает его артиллерию. Пехота не нахвалится артиллерией, однако последняя достигает этого чрезмерным расходованием патронов. Непрерывные шестнадцатидневные бои нарушают все теоретические расчеты».

8 сентября верховный главнокомандующий обратился с телеграммой непосредственно на имя Николая II: «Уже около двух недель ощущается недостаток артиллерийских патронов, сейчас ген. Иванов (главнокомандующий армий Юго-Западного фронта. — В. Ф.) доносит, что он должен приостановить операции на Перемышль и на всем фронте, пока запасы патронов не будут доведены в парках хотя бы до 100 на орудие, — теперь имеется только по 25».

В эти дни ставка указывает на необходимость поставлять на фронт по 300 снарядов на каждое полевое орудие в месяц. Вскоре эту норму увеличили в два раза. Такая же картина была и на западноевропейском театре войны. Там в столь же короткий срок израсходовали все запасы выстрелов. Но если мощная и развитая индустрия Англии, Франции, Германии смогла сравнительно быстро примениться к новым требованиям войны и наладить усиленное производство снарядов, то такие темпы были не под силу отсталой царской России с ее слабо развитой промышленностью. Поэтому в России кризис со снабжением снарядами принял затяжной характер и превратился в настоящую катастрофу. Он, безусловно, имел роковые последствия для русской армии в сражениях конца 1914 и особенно 1915 года. И понадобилось довольно много времени, пока удалось этот кризис хоть немного смягчить.

Ко времени нашей поездки в Англию ощущалась лишь острая необходимость в тяжелых орудиях и снарядах к ним. Мы должны были заказать около восьмисот тяжелых гаубиц и дальнобойных пушек различных калибров.

Собеседования с адмиралом Русиным были для меня очень полезны: таким путем я проверял себя, насколько готов к предстоящей конференции.

Сквозь линию блокады

 Я сидел в каюте, изучая различные, документы. Вдруг занятия мои прервал лейтенант Любомиров. Он сообщил, что новый английский крейсер вошел на рейд и нам необходимо приготовиться к немедленному переезду.

Новый крейсер «Оратава» представлял собой старое судно водоизмещением в 7 тысяч тонн, спущенное на воду лет сорок назад. Он был также из числа вспомогательных судов английского флота. Скорость его не превышала 8 узлов. После случая с «Арлянцем» англичане, видимо, боялись посылать в Белое море корабли, которые имели какую-то ценность для флота.

На другой день наша миссия и вся команда «Арлянца», кроме небольшого числа матросов, оставшихся караулить подорванный крейсер, переехали на «Оратаву», и он немедленно тронулся в путь. Шли мы под охраной тральщиков на значительном расстоянии от берега.

Вследствие малой скорости судна и дурной погоды путешествие предстояло длительное — не менее десяти суток. Я опять имел время для подготовки к конференции.

На крейсере царила образцовая дисциплина, как и вообще на всех английских кораблях. Рано утром начинались занятия матросов — гимнастика, бег на палубе, учение при орудиях, ружейные приемы, стрельба дробинками.

Для развлечения команды нередко устраивались различные вечера, на которые приглашали и нас. Спектакль неизменно начинался и оканчивался английским гимном, хоровое пение чередовалось с выступлениями солистов. Исполнителями были матросы и юнги.

Чтобы избежать встречи с германскими подводными лодками, наш крейсер двинулся далеко на север, в воды, которые почти не посещали торговые суда, направлявшиеся из Англии и Америки в Архангельск. Шли мы зигзагами, через каждые 20 минут меняя курс на 15 градусов. Если бы нас встретило какое-либо судно под торговым флагом, выполнявшее обязанности разведчика для германских подводных лодок, то оно сообщило бы по радио неверные сведения о нашем курсе.