В поисках мистического Египта - [47]

Я пересек выложенный плитками мозаичный пол и вышел в открытый всем ветрам четырехугольный двор шириной почти двести футов (около 61 м), вымощенный мрамором. Его окружали четыре широкие колоннады, вокруг которых были возведены огромные стены с зубцами. Они так хорошо ограждали это место от остального мира, что оно вполне могло быть одним из упоминаемых в Коране дворов Рая, а вовсе не двором в шумном Каире. Между колоннами лежали мягкие циновки, а на них, припав к земле или наклонившись, сидели небольшие группы серьезных людей, возможно набожные ученые в тюрбанах или же бедняки, у которых было много времени и мало дел. Одни молились, другие читали, третьи дремали, а четвертые просто отдыхали. Щебечущие воробьи в волнении проносились среди колонн, когда ученые мужи откладывали свои занятия и доставали еду.

В центре двора находился мраморный фонтан, накрытый куполом, который поддерживали цилиндрические колонны, украшенные цветными вставками. Вокруг него росли высокие пальмы, чьи кроны закрывали его от солнца. Огромный четырехугольный двор являл собой привлекательную картину простоты, красоты и покоя. Вместе с Аллахом им правила тишина. Конечно, было слышно щебетание и пение птичек, которые давно уже устроили гнезда под арочной крышей и среди резных капителей колонн, но их непрерывная успокаивающая музыка была чудесным фоном для царящего безмолвия. Рядом с фонтаном находился небольшой бассейн со свежей водой, куда пернатые певцы садились, чтобы почиститься и утолить жажду. Они бросались в него и, разбрызгивая воду, совершали омовения, подобно правоверным мусульманам, каковыми они и являлись. Затем птицы улетали, чтобы продолжить традиционное занятие – присоединить свои голоса к общему хору.

Яркое утреннее солнце то тут, то там пронзало лежавшие в открытом дворе густые тени. Бездельники смотрели на меня, и в глазах их вспыхивал вопрос, который они быстро выбрасывали из головы как не стоящий умственных усилий, а затем продолжали предаваться сладостному ничегонеделанию. Картина, которую я наблюдал сегодня, ничем не отличалась от той, свидетелем которой сотни лет назад, должно быть, стал какой-нибудь победоносный крестоносец в шлеме и доспехах, спешившийся с коня и вошедший в старинную мечеть. Каир меняется быстро, но его многочисленные мечети, как и укрепленные башни, безуспешно штурмуемые солдатами современности, остаются. Возможно, оно и к лучшему, что сегодня существуют такие места. Они напоминают нашему все больше спешащему поколению о покое, который можно было найти во времена, когда люди были чуть менее умны, чем сейчас. Под этими раскидистыми пальмами или крытыми галереями мусульмане вспоминали о приюте Бога или погружались в сладостные грезы.

Во всяком случае, они могли бы, если б захотели, найти здесь приятное место, чтобы со стороны понаблюдать за городской суетой и по-настоящему оценить жизнь. Я наслаждался древним покоем этого места.

При входе в эту широкую крытую галерею я разулся, поскольку было установлено, что никому нельзя ступать в обуви на священную землю мечети и оставлять там нежеланную уличную грязь. Вручив свои тапки служителю мечети, который вышел из темной комнаты, я спустился по каменным ступеням, чья гладкая поверхность была сбита шагами сотен тысяч ног верующих, и снова окунулся в толпу на узкой улочке.

Я сделал несколько шагов и, остановившись, оглянулся, чтобы посмотреть на фасад и окружение этого древнего сооружения, посвященного почитанию Аллаха. Мне было жаль, что часть длинной передней стены спрятана за рядом старых домов. Однако вздымающиеся минареты, огромный тяжелый купол, блестящие, похожие на луковицы купола, высокие решетчатые окна и, наконец, огромные резные двери компенсировали это.

У минаретов было не менее восьми сторон и три балкона, они поднимались над своими квадратными основаниями подобно тому, как в самой мечети ввысь устремлялись мысли и желания. Они были похожи на два больших розоватых пальца, указывающие в небо. Их купола были сплющены сверху и по сравнению с гигантским красочным центральным куполом необычайно напоминали огромные белые тюрбаны. Они сверкали под жарким солнцем так, что на них было больно смотреть. Украшенные зубцами верхние части стен образовывали в плане правильный квадрат. Высокие желто-коричневые с красным стены отгораживали мечеть от нашего мира дельцов и торгашей.

Мой взгляд снова переместился вниз. Здесь на улице продавцы сладостей, рахат-лукума и лепешек стояли в ряд по обе стороны от входа, разместив свои товары на крошечных столиках или прямо на кусках ткани, лежащих на обочине. Владельцы палаток с выражением безмятежного удовольствия на лицах спокойно сидели, ожидая случайных покупателей. Несколько попрошаек устроились недалеко от ступеней. Двое или трое верующих остановились по дороге в мечеть или из нее, чтобы переброситься парой слов. Продавец лимонада в темно-красном одеянии с яркими полосами, соответствующем его ремеслу, неся огромный наклонный медный сосуд и несколько стаканов, вопросительно взглянул на меня, а потом продолжил свой путь. Удивительный старик с окладистой бородой восседал на маленьком сером ослике, торопившемся мимо со своим почтенным грузом. Обычная уличная толпа двигалась в разных направлениях. Воздух дрожал от дневной жары. Солнце висело в великолепной голубой чаше.