В поисках любви - [11]

— Лера!..

Она осторожно гасит движение. Тяжелые от грязи колеса застывают в ночной кофейной гуще. В салон вливается тьма.

— Он там? — ей страшно.

Черный риф дома оголяется перед нами. Я смотрю на него, раздумывая. Сомневаюсь…

— Антон?..

…В ней. Не знаю, стоит ли брать ее с собой. Мы в самой сердцевине темноты. В том месте, откуда не возвращаются. Я никогда не прощу себе, если она погибнет.

Вытаскиваю из кобуры черную сталь.

— Ты не идешь.

Выхожу из машины. Она что-то громко говорит мне в спину. Закрываю дверь.

Земля размокла, превратилась в скользкую гадину. Насытилась гнилью природы так, что заблевала весь праздничный стол. Давлю ее каблуками без жалости. Иду, кажется, целую вечность.

Дом рядом.

В десяти шагах от кошмарных стен, какая-то неведомая сила заставляет меня обернуться. Автомобиль мертв. Леры в нем нет!

Господи Боже…Надменная сука!

Бледная от фонарей дорога пуста.

— Лера?

Медленно скольжу обратно. Вглядываюсь в исцарапанные стекла. Водительская дверца не заперта.

«От судьбы не убежишь»

В доме грохает выстрел.

И в следующий миг я вижу лишь свое дыхание на воротнике пальто. Мелкие капли, блестящие, будто бисер.

Бегу.

Точно огонь взметаюсь по деревянным ступеням крыльца, и дальше — к стеклянной ручке двери. Хлипкий замок пытается удержать меня, но вылетает от первого же удара ноги. Врываюсь внутрь. На прицеле каждый сантиметр, каждая молекула враждебного мира.

— ЛЕРА?!!

Нет ответа.

— ЛЕРА?!! ТЫ ЗДЕСЬ?!!

В панике натыкаюсь на груду мебели в углу. Падаю. Пол залит чем-то липким и горячим, руки разъезжаются в стороны.

— Что за?.. — подношу пальцы к глазам.

Кровь.

Вскакиваю, в ужасе обтирая ладони.

— Твою мать!..

Это она? Это Лера?

В подвале кто-то есть. И он знает обо мне.

Сжимаю рукоять пистолета сильней. Готовлюсь убивать.

Лестницы нет. Вместо нее — непроницаемая тьма, затопившая подпол. Не могу заставить себя спуститься. И только одноглазый ТТ глядит в бездну без страха. Требует.

«Иди»

Адреналин выжигает вены. Глубоко вдыхаю и начинаю погружение. Отсчитываю ступени. Пятая прогибается под тяжестью моего веса, скрипит и…проламывается. Отдергиваю ногу, хватаясь за стену рукой. Из дыры рвется яркий слепящий свет. Аккуратно перешагиваю пролом, пытаясь заглянуть внутрь, и натыкаюсь на его лицо. Нечеловеческое, бледное, оно смотрит на меня всего секунду. Ощеривается черными зубами-иглами и срывается с места…Реву от злости и открываю огонь. Стреляю себе под ноги, выбивая из дерева брызги щепок. Раненая лестница жалобно стонет, и в следующий миг, с грохотом рушится подо мной. Падаю на колени, расшибая их о каменный пол. Плюю на колющую боль. Выбрасываю руку с оружием вперед…но не верю глазам.

— Сукин сын…

Девушки.

Все они. Здесь.

Висят на цепях, точно туши. Абсолютно голые, нанизанные на крюки, они раскачиваются, словно маятники.

Задевают друг друга, создавая, неподвластный описанию, шорох смерти.

В свете двух ярких фонарей, расположенных у стены, их кожа отливает жирным блеском. Ублюдок накалывал их какой-то дрянью — замедлял процессы разложения. И натирал. Гасил трупные запахи.

Сколько их здесь?

Много. Слишком много.

Поднимаюсь на ноги.

Что это за место? Часть подвала?

Проверяю обойму. Два патрона плотно сидят в магазине. Третий — в стволе. Чертовски мало для той твари, что я видел.

Ничего…ничего…

Он всего лишь человек.

Вспоминаю черные иглы во рту. Прозрачные глаза. Но все же…

Неимоверным усилием заставляю себя двинуться вперед. Войти в этот страшный лес из тел. Они тянутся ко мне, желая прикоснуться. Будто чувствуют мое живое тепло. Словно требуют отдать им его часть.

Холодная, изуродованная ступня касается моей щеки.

Страхи кроются внутри нас самих. Стараюсь отвести их от себя методом дыхания.

Кажется, телам не будет конца. Но, стискивая челюсти, с безумным упорством я продвигаюсь дальше. И, вскоре, миную их страшный плен.

Камень под ногами сменяется мягкой землей. Пытаюсь отдышаться, согнувшись пополам. Время утекает горными ручьями, вливаясь ледяной правдой в мое нутро.

Слишком долго.

Отхаркиваю никотиновую слизь. Обтираю рукавом вспотевшее лицо. Грудь вибрирует жарким сердцем.

Где-то впереди хлопает дверь. Словно кто-то специально, с силой ударяет ею о косяк, поторапливая меня. Давая подсказку верного пути.

Вовлекаясь в жуткие салки, поддаюсь игре. Бегу.

Туннель заканчивается деревянной лестницей в пару-тройку перекладин, и дощатой дверью сверху, сквозь щели в которой пробивается тусклый свет. Оглядываюсь назад. Пути отступления затянуты черной ширмой.

Вчера утром, когда все мы были в доме, убийца стоял под лестницей и наблюдал. Бродил по подземелью, и вновь возвращался к нам. На расстояние вытянутой руки. И если бы я не был столь надменен, то придал бы значение скрипу ступеней. Увидел бы, в узких щелях между ними, его белые глаза.

Взбираюсь по лестнице, и понимаю, что место, в которое убийца заманил меня, полыхает огнем. Выбираюсь из подпола в раскалившуюся атмосферу.

Это дом. Соседний дом через дорогу. Вижу в окне Лерину «Тойоту». Справа от меня, сопровождаемые хлопком, разбегаются по стене ярко-рыжие огненные волны. Вонь бензина пленкой обволакивает рот. Слева лопается стеклянный кувшин, расплескивая по полу закипевшую воду. Голубой, едкий дым, заполняет комнату, выталкивая меня к окну. Бью по стеклу ногой, и оно с глухим звоном рушится на крупные, острые куски. Дышу.