В поисках любви. Беседы о браке и семейной жизни - [41]

, что у детей необыкновенно чистое сердце и что если ребенок молится, например, Богу — «Молись, дитя»[2], — то эта молитва обязательно прямо небеса прошьет, обязательно до Бога дойдет. Это совершенно не так. Нет у детей никакой собственной духовности, потому что духовность — это всегда результат духовной жизни, причем результат духовной борьбы, некоего подвига, но дети не могут жить в подвиге, им это не свойственно.

Нет никакой специальной детской веры, наши дети, даже если они воспитываются в христианских семьях, еще не сознательные христиане. Но мы думаем, что они уже христиане, и начинаем к маленьким детям относиться как к уже почти взрослым христианам, то есть, если ты уже христианин, как и я христианин, значит, ты должен делать все, что положено делать христианам: читать правило, соблюдать посты, с семилетнего возраста обязательно исповедоваться, принимать участие в таинствах… И родителям кажется, что дети это делают сознательно, когда видят ребенка в храме: с каким умилением он ставит свечечку, как он идет на исповедь и головкой качает, как он радуется после причастия… «Ой, как же хорошо, это наши дети, они как святые». И еще говорят друг другу: «У тебя такой ребенок — ангел просто». И родительское тщеславие просто расплывается в улыбке от удовольствия.

А дети-то только на это и реагируют, детям это очень важно, чтобы они были все время в постоянном внимании своих родителей, в окружении родительской любви, и поэтому для ребенка это игра в Церковь, ролевая игра, — совершенно естественное состояние, так как он все время в зоне внимания родителей, которые его за это любят. Он этим самым получает огромные родительские бонусы. Иногда ребенку просто не хватает родительского внимания, а тут он все получает!

Я знаю историю одной семьи, прекрасной христианской семьи, их дочка училась в православной школе. И вдруг эта хорошая девочка перестала учиться, приходит на уроки абсолютно неподготовленная, ведет себя ужасно, какие-то гадости детям рассказывает. Ребенок поздний в семье, родителям уже за пятьдесят, прямо как Иоакиму и Анне, они видят своего ребенка и говорят: «Мы не понимаем, что происходит: дома она вдруг начинает пользоваться маминой косметикой. Мы застаем ее, когда она смотрит какие-то гадости по телевизору. Но она же не такая, она же так любит Церковь! Она ведь всегда все всенощное бдение от начала до конца (девочке примерно девять лет) выстаивает, потом утром идет на службу, поет в детском хоре всю литургию, затем остается на занятия в воскресной школе, и ей все ужасно нравится, она без этого не может». А результат такой, что ребенок просто выкладывается за эти два дня (суббота, воскресенье), и уже весь детский потенциал кончился, и всю остальную неделю она уже собой не владеет.

Родителям кажется, что их девочка такая верующая, а по сути в выходные она просто героически пытается быть хорошей дочерью, а потом она устает, в будни у нее не хватает ни психологических, ни физических сил учить уроки, вести себя хорошо, она просто разбалтывается, вот и все. Так бывает с ребенком, когда родитель начинает давать неподъемные задания, не понимая, что ребенку по силам, а что нет.

Приведу еще пример, это совсем недавний случай. К нам поступает в гимназию, в 8-й класс, мальчик. Христианская семья, папа и мама — церковные люди, есть рекомендация священника. Я говорю: «Прочти молитву “Отче наш”». Он очень бойко читает молитву «Отче наш». Я прошу: «Объясни, пожалуйста, что значит “и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим”?» И он не знает, пытается придумать что-то, совершенно не соответствующее действительности. Он не то чтобы испугался священника, а на самом деле знает ответ, — нет, он довольно бойко попытался выйти из этой ситуации, как-то меня обойти. Вы понимаете, мальчику уже 13 лет, он родился в христианской семье, а смысла молитвы «Отче наш» не знает, потому что родители думают, что все само по себе сложится — он же в воскресную школу ходит, на службе присутствует, в алтаре ходит со свечкой…

Почему это происходит? Потому что существует еще одна ошибка — родители думают, что они передают веру, а на самом деле они передают форму религиозного поведения. Это совсем разные вещи. И вот мы очень хорошо научились передавать форму религиозного поведения, то есть как себя нужно вести в храме, а как не нужно, как надо ручки сложить перед причастием, во сколько лет надо исповедоваться, как надо поститься, что надо читать, куда надо ходить, что делать, чего не делать. И мы думаем, что если наши дети будут выполнять внешне эту форму религиозного поведения, то все сложится правильно.

Вера или форма религиозного поведения?

Надо сказать, что у многих из нас форма религиозного поведения имеет большее значение, чем сама вера. Потому что она объяснима, она как раз входит в эту системность, о которой я начал свой разговор, она легко воспринимается. Она сложная, сама по себе форма религиозного поведения: у нас очень много тяжелых постов, длинных молитв, длинных сложных богослужений на церковнославянском — непонятном большинству — языке. Но все равно как-то этому можно научиться и постепенно в это можно войти. И очень часто человек, который приходит в Церковь, обретает не веру, а форму религиозного поведения, и эту форму без глубокого осознания своей веры, своей собственной веры, он и пытается передать своим детям. До какого-то момента это происходит, сами по себе дети с удовольствием эту форму могут принять, потому что это желание их родителей, которым они хотят соответствовать. Но ведь это как раз и кончается в тот самый период — 12, 13, 14 лет, когда форма религиозного поведения, не наполненная верой, перестает их устраивать, они не понимают, зачем, куда это все ведет, для чего это все нужно. Более того, они впервые сталкиваются со своими личностными проблемами, в том числе с подростковой проблемой личностного выбора, которого тоже не существовало в XIX веке.