В поисках Келли Дэйл - [10]

Здания, в котором находилась моя квартира, вообще не было.

Несколько минут я стоял в своем открытом джипе, рассматривая пустыри, деревья и старые гаражи, которые врастали в землю на том самом месте, где должен был находиться мой многоквартирный дом, и боролся с желанием закричать или завыть. И дело было вовсе не в том, что вместе с домом куда-то подевались моя квартира, вся одежда и кое-какие мелочи, которые были дороги мне как память о прошлой жизни (несколько любительских фотографий Марии, на которые я все равно никогда не смотрел, медали и значки, завоеванные в софтбольных баталиях, и грамота финалиста конкурса «Учитель года-84») — дело в том, что вместе с домом куда-то исчезли мои четыре бутылки со скотчем.

Только потом я сообразил, насколько глупой была подобая реакция, и поехал к ближайшей винной лавке, которую смог найти — старому семейному магазинчику на Двадцать восьмой улице, возле которого еще вчера был разбит небольшой скверик. Войдя в незапертую дверь, я для очистки совести немного покричал, и когда никто не откликнулся, что меня нисколько не удивило, взял с полки три бутылки «Джонни Уокера». Потом, оставив на прилавке кучу банкнот (может быть, я и псих, но не вор), я вышел обратно на стоянку, чтобы наконец выпить и как следует обдумать случившееся.

Должен сказать, что никакой внутренней борьбы во мне не происходило. Я сразу понял, что все вокруг каким-то образом изменилось.

Идея, что я умер или попал в некий «забытый год» (как в сериале «Даллас», шедшем по телевизору несколько лет назад) и что я вот-вот проснусь, услышу, как Мария плещется в душе, а Алан возится с игрушками в гостиной, и пойму, что моей учительской карьере ничто не грозит и что жизнь моя снова в порядке, мною даже не рассматривалась. Нет, все это существовало в действительности — и моя не-задавшаяся жизнь, и это странное место. Я не сомневался, что нахожусь в самом настоящем Боулдере, только этот Боулдер выглядел постаревшим на двадцать пять лет. И, надо сказать честно, я был просто потрясен тем, каким убогим и провинциальным оказался этот городишко.

Маленький, жалкий и пустой… Над Флэтайронскими горами кружили какие-то крупные крылатые хищники, но в городе стояла мертвая тишина. В неподвижном летнем воздухе не раздавалось ни отдаленного гула автомобильных моторов, ни гудения реактивного лайнера в вышине, и только теперь я осознал, насколько привычен этот шумовой фон для слуха коренного горожанина.

Разумеется, я не знал, виновато ли в случившемся стихийное возмущение пространственно-временного континуума или дефект хроно-синкластического инфундибулума, однако у меня было сильное подозрение, что нет. Я был почти уверен, что все это имеет какое-то отношение к Келли Дэйл. Именно к такому выводу я пришел, когда первая из трех бутылок «Джонни Уокера» наполовину опустела.

Потом зазвонил телефон.

Это был старый телефон-автомат, висевший на стене винной лавки в двадцати шагах от меня. Даже чертов телефон был другим — на стекло открытой укороченной кабины был нанесен логотип телефонной компании «Белл», а не «Ю. Эс. Уэст» или кого-то из их конкурентов; на металлических частях тоже красовалась эмблема «Белл». Одного взгляда на эту будку было достаточно, чтобы вызвать у меня легкий приступ ностальгии.

Я дал телефону позвонить двенадцать раз и только потом поставил бутылку на капот джипа и не спеша двинулся к будке. Возможно, думал я, сам Господь Бог решил обратиться ко мне и объяснить, что я умер и был отправлен в чистилище, поскольку ни для рая, ни для ада я не подхожу.

— Алло?..

Возможно, мой голос звучал немного странно. Мне, во всяком случае, так показалось.

— Привет, мистер Джейкс.

Это, конечно, была Келли Дэйл. Да я, конечно, и не рассчитывал, что ко мне обратится Господь.

— Что происходит, девочка?

— То, что я спланировала, — произнес ее негромкий мягкий голос.

— Вы готовы начать игру?

Я обернулся через плечо на оставленную бутылку и пожалел, что не захватил ее с собой.

— Игру?

Я оставил трубку болтаться на проводе, вернулся к машине, глотнул из бутылки и снова подошел к автомату.

— Ты еще здесь, девочка?

— Да.

— Так вот: я не собираюсь играть. Я не хочу ни охотиться за тобой, ни делать что-либо с тобой или для тебя. Comprende?

— Oui. — Это была еще одна игра, которую я внезапно вспомнил: мы играли в нее в шестом классе. Тогда мы частенько начинали предложение на одном языке, потом переходили на другой, а заканчивали на третьем. Но я так и не удосужился спросить, где и когда эта одиннадцатилетняя девочка выучила основы полудюжины иностранных языков.

— О’кей, — сказал я. — Я уезжаю немедленно. Будь осторожна, детка. И держись от меня подальше, понятно? Ciao.

Я швырнул трубку на рычаг и минуты две с опаской рассматривал аппарат. Но телефон больше не звонил.

Уложив бутылки на полу так, чтобы они не разбились, я поехал по Двадцать восьмой улице на север и вскоре добрался до Диагонали — четырехполосного шоссе, которое тянется до Лонгмонта и даже дальше, словно нанизывая на себя небольшие городки и поселки, расположенные вдоль Переднего хребта. Первое, что бросилось в глаза: боулдерский участок Диагонали был двухполосным. Когда же его расширили?.. В восьмидесятые, что ли?..