В поисках христианской свободы - [300]
Эти и другие мои слова вовсе не означают, что я выступаю за отшельническую, уединенную жизнь. Всем нам необходимо общение с другими людьми. Наше «я» настойчиво стремится к жизни в обществе. Вопрос состоит в следующем: позволяет ли нам дружба с другими жить по совести, принимать самостоятельные, ответственные решения? Или же ради единения с другими мы забываем о своей порядочности и легко отказываемся от права на свободу?
Я лично не испытываю стремления вступить в какую–нибудь конфессию. Причина этого не в нежелании тесно общаться с людьми, не в одержимости независимостью, не в чувстве самодовольной самодостаточности, не в фарисейской опаске «оскверниться» общением с людьми, некоторые из убеждений которых я считаю ошибочными. Я думаю, что в целом испытываю меньше негативных чувств к членству в той или иной организации, чем сами эти организации испытывают друг к другу[1082]. Моя открытость в гораздо большей мере направлена в сторону отдельных людей, нежели религиозных систем, к которым они принадлежат.
Поэтому то, что я не присоединился ни к одной конфессии, обусловлено в первую очередь не моим отрицательным настроем или пессимизмом, но положительными факторами. Просто я считаю, что, оставаясь вне какой–либо конфессии и в целом вне общего религиозного «поселения», я могу больше и лучше служить Богу, Христу и людям. Организованную религию я определенно считаю в этом скорее помехой, нежели помощью. Доводы о том, что, будучи частью системы, можно добиться большего, меня не убеждают. Писание показывает, что служение пророков, как правило, проходило вне «системы»: это относится и к Иоанну Крестителю, и к самому Христу. Я не верю, что во времена апостолов христиане представляли собой нечто похожее на современные религиозные «города» или структуры. Несомненно, сила Бога и Христа намного превосходит силу ту человеческую силу, что может дать даже самая мощная из существующих сегодня религиозных организаций. Я считаю, что эта видимая сила в значительной мере иллюзорна, поскольку она ограничивается рядом членских условий и требований, которые скорее обедняют прихожан по отдельности, нежели придают им силы. А я убежден, что наши плоды в старании помогать другим в наибольшей мере зависят от того, какими людьми мы является по отдельности.
Я лично доволен тем, что могу совершенно свободно общаться со всеми людьми, к какому бы вероисповеданию они ни принадлежали (или не принадлежали), не чувствуя предрасположения или предубежденности ни к одному из них. И встречающимся со мной лицам не нужно опасаться того, что я стану призывать их вступить в какую–либо религиозную организацию. Без сомнения, большинство из моих знакомых либо ранее были Свидетелями Иеговы, либо в настоящее время ими являются. Однако так происходит не из–за того, что я питаю меньше интереса к другим людям. Просто так естественным образом сложились обстоятельства. Именно Свидетели или бывшие Свидетели чаще всего обращаются ко мне, и именно они больше всего ожидают от меня помощи. Несомненно, я понимаю, что лучше всего могу помогать именно им, поскольку мое прошлое позволяет мне прочувствовать их ситуацию лучше, чем проблемы других людей. Однако мы с женой приглашали не одну семейную пару из числа наших соседей (принадлежащих к разным конфессиям) к себе в гости, на совместный обед или ужин, чтобы лучше узнать друг друга. И всякий раз в наших совместных разговорах затрагивались те или иные духовные темы, но не потому, что мы специально планировали «проповедовать» им, но из–за обычного человеческого интереса к этим вопросам. Несколько раз к нам в гости приезжал человек из Италии, исповедующий римско–католическую веру, он ужинал и беседовал с нами. Его приезд неизменно ободрял меня, поскольку как человек он был внимателен к другим и разделял мой интерес к Писанию. Мне хотелось бы оказаться полезным для таких людей. Я полагаю, каждый из них без стеснения может обратиться ко мне во всех случаях, когда я мог бы им помочь, будь то в духовных или иных жизненных вопросах. С годами мне хотелось бы только расширить круг подобного общения[1083].
Я уверен, что идущий из первого века обычай христиан встречаться в частных домах столь же действенен сегодня, как и тогда. Я не считаю, что для того, чтобы встреча принесла собравшимся пользу, обязательно присутствие какого–нибудь хорошо сведущего в Писании или наделенного харизмой человека. Сегодня Сын Бога не говорит с нами буквально, как в первом веке. Апостолов также среди нас нет. Но нам доступны слова Божьего Сына, повествование о его жизни, апостольские послания. Простое совместное чтение Писания и обсуждение его практической значимости может быть источником большого ободрения и силы. По крайней мере, это оказалось так в нашей ситуации.
Конечно же, не существует правила, предписывающего собираться лишь небольшими группами[1084]. Также нельзя возводить в ранг закона обычай встречаться лишь в частных домах. Я предпочитаю именно небольшие встречи, но вовсе не из–за того, что считаю, что все должно происходить точно также, как в первом веке, а потому что нахожу такие собрания наиболее
