В поисках христиан и пряностей - [20]
Поразмыслив еще несколько дней, королевские советники приняли сторону папы, иными словами, утверждения, что христианские правители наделены неограниченным правом – даже обязанностью – нападать на неверных или язычников просто потому, что они неверные или язычники. Когда с юридическими формальностями было покончено, принцы разбили каждый пункт из длинного перечня практических возражений короля (не последнюю роль тут играли непомерные затраты на все приключение), и началось планирование кампании.
Военный совет быстро пришел к выводу, что лучшим шансом на успех станет элемент внезапности. К тому же никто в Португалии ровным счетом ничего не знал об оборонительных укреплениях, якорных стоянках или условиях мореплавания в окрестностях Сеуты. Король Жуан составил план. Вдовствующая королева Сицилии, которой тогда управляли из Арагона, намекала на возможность брака с принцем Дуарте, наследником португальского престола. Было подготовлено посольство, но вместо руки Дуарте послам – приору и капитану, за которыми шла заслуженная слава хитрецов, – наказали предложить руку принца Педру, второго сына, который не наследовал ничего.
Две галеры разукрасили вымпелами, драпировками и балдахинами цветов короля, матросов нарядили в ливреи тех же цветов. Галеры направились в Гибралтарский пролив и бросили якорь в Сеуте. Приор напоказ делал вид, что отдыхает, а на самом деле изучал и запоминал береговую линию Сеуты, а капитан, взяв лодку, под прикрытием ночи обплыл Сеуту с моря. Завершив свою миссию, они отбыли на Сицилию, где королева была – вполне предсказуемо – не в восторге, и вернулись в Лиссабон. Когда их вызвали во дворец, приор попросил два мешка песка, моток ленты, полбушеля бобов и таз. Запершись в зале, он построил огромный песчаный замок и в миниатюре воспроизвел холмы, долины, здания и фортификации Сеуты.
Даже на песке зрелище расхолаживало. Невысокая гора Монте-Ачо была окружена сетью круговых укреплений: стен, переходов и башен, которые поднимались от самой воды к цитадели на вершине. Другие стены окружали внутренний город, расположенный на полуострове, выгнувшемся между горой и материком. В самом узком месте перешейка тянулся ров, отделяя город от предместий на берегу, а со стороны суши подступы к нему охранял замок. Корабли могли вставать на якорь по обеим сторонам полуострова, но часто налетали или неожиданно меняли направление ветра, и от португальцев потребуется менять место причала и тактику почти без предупреждения. Это была устрашающая перспектива для небольшой страны, которая никогда не вела войн на море.
И требовалось преодолеть еще одно препятствие – в лице королевы. Филиппа очень любима в народе, торжественно объяснил Жуан сыновьям, и ничего не может быть сделано без ее согласия. Принцам был прекрасно известен решительный характер матери, и они прибегли к хитрости. Они изложили ей свой план и с невинными лицами попросили заступиться за них и за их план перед королем.
– Сир, – обратилась Филиппа к мужу, – у меня есть просьба не из тех, с какими матери обычно обращаются в отношении своих детей, ибо обычно мать просит отца, чтобы он удержал сыновей от любых опасных поступков, страшась, как бы не случилось с ними беды. Я же, – продолжала она, – прошу вас удержать их от забав и удовольствий и подвергнуть их тяготам и опасностям.
Далее она объяснила, что принцы приходили в тот день ее повидать. Они сказали, что король медлит принять их план и что они просят ее о заступничестве.
– Что до меня, сир, – утверждала Филиппа, – то, учитывая род, из которого они произошли, род великих и великолепных императоров, королей и прочих принцев, чьи имя и слава известны по всему миру, то я ни в коей мере бы не хотела, чтобы они испытывали недостаток в возможностях совершить своими трудами, своей отвагой и своим умением великие подвиги, какие были совершены их предками. А потому я приняла на себя миссию, которую они на меня возложили, и их просьба мне в великую радость [102].
Жуан сделал вид, что поддался на уговоры, и приготовления начались. В план было посвящено только ближайшее его окружение, и поползли самые разные слухи: о готовящемся нападении на принадлежащую Арагону Ибицу или Сицилию, на мусульманскую Гранаду или даже на кастильскую Севилью. Наконец был созван большой совет, которому как свершившийся факт представили идею вторжения и с которого взяли клятву хранить тайну. Товарищи Жуана по оружию давно уже состарились, но, как писали хронисты, даже девяностолетние старцы ухватились за шанс последней схватки на поле брани. «Вперед, седобородые!» [103] – будто бы воскликнул один престарелый советник, и все покатились со смеху. Сколь бы забавна ни была перспектива увидеть, как старые вояки будут втискивать себя в доспехи, в качестве меры предосторожности Жуан потихоньку распустил слух в рыцарских кругах Европы, что намечается благородное рыцарское приключение.
По приказу короля был проведен смотр численности и состояния португальских кораблей. Отчет производил удручающее впечатление, и были отданы приказы вырубить значительную часть королевских лесов и нанять всех свободных плотников, конопатчиков и бочаров. Корабельные плотники в Португалии были привилегированным классом: ее порты стали жизненно важной остановкой в пути между Средиземноморьем и Северной Европой, и в них осели многие итальянские купцы и моряки
