В поисках Ханаан - [9]

Шрифт
Интервал

— Бери, бери! И не гости там долго. Им самим есть нечего, — сурово напутствовала она.

Трамвай, дребезжа на стыках рельсов, увозил меня на Жверинас, окраину города, смыкающуюся с лесом и застроенную приземистыми довоенными домишками. Но и среди этих домов, дом Каганасов, был самым неказистым. Покосившийся деревянный заборчик, калитка на одной петле, привязанная для прочности к столбику цветным лоскутком — обрывком давно пришедшего в негодность халата тети Ханы. Едва я ступала на крыльцо, как тотчас из дома начинало доноситься собачье поскуливание. Дверь широко распахивалась, и прямо под ноги выкатывался визжащий от восторга черно-белый лохматый шар, псина неведомых кровей по кличке Мушка. А следом за ней братья Зяма и Яша. Оба узколицые, худые и нескладные, все в своего отца Бенчика Каганаса, мужа тети Ханы. Меня тянули в дом, где передавали в руки тетки как призовой кубок. Она вдавливала мое лицо в свою пышную грудь так, что перехватывало дыхание.

— Прибежала все-таки! Белка вчера хвасталась, что ты у нее. А ты лахи под пахи — и к нам.

— Осторожно! Не задуши ребенка, — доносился тихий голос Бенчика.

Кольцо рук ослабевало. Тетка отстранялась на расстояние вытянутой руки:

— Боже мой! Посмотрите, какая она худая! Кожа и кости. Ты ешь что-нибудь или фигуру держишь? Накрывайте на стол, — кричала она и мчалась на кухню.

И тогда наступал черед Бенчика, который бережно брал меня за подбородок. Заглянув в глаза, дотрагивался губами до лба и шептал на ухо:

— Бе-ре-ни-ка.

Никто, кроме Бенчика не называл меня этим прекрасным таинственным именем, от которого захватывало дух. И я, переполненная любви и благодарности к этому человеку, обхватывала его шею руками:

— Бенчик, сделай мне карусель!

Он начинал меня кружить под надрывный лай обезумевшей от счастья Мушки.

А я с высоты полета с плохо скрываемым торжеством смотрела на Зяму и Яшу. Бенчик при мне никогда не кружил их. В моем присутствии он относился к сыновьям сдержанно и даже отстраненно.

При всей своей внешней схожести братья резко отличались друг от друга. Старший, Яша, вечно в бегах и заботах. Его карманы всегда полны всякого добра. В любую минуту он готов к выгодному обмену. Перышки, резинки, карандаши, гашеные марки — все идет в ход. Среди этого богатства есть и свои жемчужины — часовые пружинки, молоточки, винтики, которые он постоянно клянчит у деда. Они хранятся в его тумбочке в коробке из под монпансье. Зяма на суету брата смотрит свысока. Для него главное — книги. Но не любые, а по математике и истории. Каждый день ровно в два часа он сметает Яшины сокровища на край стола и строго приказывает:

— Садись за уроки.

Сам садится с книгой рядом, как надсмотрщик. Зяма уроки никогда не делает: каждое слово учителя у него врезается в память намертво, а для письменных заданий есть перемены. Но Яше не до учебы, у него в голове все время прокручиваются комбинации обменов. И Зяма время от времени его понукает:

— Думай! Пиши!

— Ты у нас, нивроку, таки да любишь учиться, — издевается над внуком Аврам, — в каждом классе по два года — такое нужно уметь.

— Что ты понимаешь, дед? Школа — это тебе не твой хедер, — парирует Яша. — И вообще я ждал Зямку. Вместе веселей учиться.



… В доме Каганосов все было просто и бедно. Домотканые половики на полу. Вокруг стола — грубые стулья с обтрепанной обивкой. Деревянный скрипучий диванчик, а рядом — шаткая этажерка, забитая таинственными толстыми книгами. У меня от запаха этих книг, которые нужно было почему-то листать слева направо, странно холодело внутри. Они были исписаны необычными квадратными буквами, похожими на жучков. Едва выпадала свободная минута, как Бенчик тут же углублялся в них. А по субботам, накинув на плечи ветхий белый шарф с черными полосками и бахромой на концах, он становился лицом к стене и нараспев читал самую потрепанную из книг с давно уже стертой позолотой на корешке. Над своими книгами Бенчик просто трясся. Никто в семье кроме него не смел их тронуть даже пальцем. Особенно дорожил Торой. Он укладывал ее в потертый кожаный старый портфель вместе с указкой, которой при чтении водил по строчкам, и прятал за шкаф. Ко всему остальному, кроме книг, Бенчик был равнодушен. Еда, одежда, деньги — все это лежало на плечах Ханы. Правда, изредка приходили посылки с изрядно поношенными вещами для Зямы и Яши. Тут были клетчатые пиджаки с протертыми локтями, но зато с металлическими пуговицами, короткие, чуть ниже колена, уже заплатанные брюки, и ботинки с оббитыми носами. Их присылал из таинственной страны Америка дядя Бенчика — Гирш. Но и это было подспорьем, в том бескрайнем море нужды, в котором Хана барахталась изо дня в день, из года в год. Всем казалось, не ропща и не унывая. Но кто, кроме Зямы, младшего из сыновей, ее советчика и защитника, знал, как было в действительности? Теперь, когда достигла ее возраста, понимаю, какая скрытная и гордая была Хана — самая старшая из сестер Голь.

К Бенчику по-разному относились в нашей семье. Белка называла его не иначе как шнук (растяпа). Дед за глаза говорил о нем эйдельмен (благородный человек), а в глаза — шлимазл (недотепа). Немногословный Бенчик, не обижаясь, в ответ лишь посмеивался. Что до Шошаны, то она в этом зяте души не чаяла. Но стоило с его губ сорваться слову «Израиль», как она приходила в неописуемую ярость. При этом лицо ее покрывалась красно — белыми пятнами:


Еще от автора Мариам Рафаиловна Юзефовская
Разлад

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Господи, подари нам завтра!

– Ты считаешь, что мы безвинно страдающие?! Хорошо, я тебе скажу! Твой отец бросил тору и пошёл делать революцию. Мою невестку Эстер волновала жизнь пролетариев всех стран, но не волновала жизнь её мальчика. Мой сын Шимон, это особый разговор. Но он тоже решил, что лучше служить новой власти, чем тачать сапоги или шить картузы. У нас что, мало было своего горя, своих еврейских забот? Зачем они влезли в смуту? Почему захотели танцевать на чужой свадьбе?


Рекомендуем почитать
Необычайная история Йозефа Сатрана

Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Ястребиная бухта, или Приключения Вероники

Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».


23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!


Не говори, что у нас ничего нет

Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.