В поисках Ханаан - [118]
По ночам такса, устроившись под Октиной кроватью, тяжело протяжно вздыхала, скребла когтями. Иногда тихо стонала. Октя просыпалась. Опустившись на колени, шептала ей ласковые слова, гладила вздрагивающую спину собаки, ощущая кончиками пальцев хрупкие слабые позвонки.
Этой осенью Октя вдруг ощутила, что в каждой промерзшей насквозь былинке, в каждой заиндевевшей ветке течет своя невидимая жизнь. Короткая, быстротечная по сравнению с человечьей, но такая же переменчивая. С рождением и увяданием. И лист, скользящий по стылой воде легкой утлой лодочкой, и поседевшая, пригнувшаяся от тяжести травинка внезапно обрели свое лицо, свою душу. Она стала замечать сотни вещей, предметов, мимо которых раньше равнодушно скользил ее глаз. Все, что окружало ее – отныне вдруг превратилось в живые существа. Казалось, мир вокруг нее ожил и заговорил. Иногда чудилось, что она глохнет от этих голосов. Ее дом заполнился сухими цветами, травами, причудливыми камешками, извилистыми ветками. Едва прикасаясь пальцами, она переносила их на бумагу, осторожно прикрепляла. Обрамляла простыми рамами. И легкое белое перо на черном бархате, трепещущее даже от дыхания, казалось ей душой, заточенной в темной угрюмой клетке. Суковатая, потемневшая от дождей и ветра коряга тянулась к седому хрупкому одуванчику, который парил над ней в безоблачной выси.
По воскресеньям она выносила свои работы на набережную, прислоняла к парапету. Обычно устраивалась рядом на низком раскладном стульчике. На коленях тихо подремывала Чапа. Люди шли мимо. Иногда на миг останавливались, но тотчас равнодушно отворачивались. Вначале ей было обидно до слез, но скоро привыкла. Она вглядывалась в их лица, вслушивалась в тихий говор. И щемящая жалость охватывала ее душу: каждый из них, как одинокий бесприютный путник, плутает в кромешной тьме.
О том, что ее картины могут быть плохи, старалась не думать. Изредка случалось – за сущие гроши у нее их покупали. Она, не торгуясь, с тихой смущенной улыбкой брала деньги, не пересчитывая, клала в карман. И хоть жила скромно, почти бедно, готова была отдавать их даром, но сама предлагать – стеснялась.
Зима в этом году выдалась морозная, долгая. Октя почти не выходила из дома. Она ниоткуда не получала писем, и это долгое молчание пугало ее. Особенно тревожил Альгис. От него уже который месяц не было никаких вестей. Все письма, посылаемые Октей, оставались без ответа. В душе ее прочно угнездилась тревога. Она назначила себе срок ждать до Рождества. Но миновал и этот день. И тогда Октя решилась пойти к Владасу.
Она тщательно готовилась к этому визиту. Старательно отпарила свое старенькое пальтецо. Из ношеной Лидиной шапки соорудила что-то вроде мехового капора. Хуже всего было с сапогами. Старые, много раз неумело чиненные ею самою, они дышали на ладан. Она густо замазала трещины кремом, отполировала бархоткой. Вначале хотела взять с собой таксу. Даже сшила ей специально для этого случая попонку из побитого молью сукна. Отчего-то казалось, что в присутствии таксы будет чувствовать себя свободней, уверенней. Она подозвала собаку, натянула на нее попонку, застегнула ошейник. Такса возбужденно заегозила у двери, неловко подбрасывая зад и тяжело, по-старчески переминаясь. Октя посмотрела на нее пристально и вдруг неожиданно для самой себя раздраженно крикнула: «Место». Словно впервые, взглянула на нее чужим, отстраненным взглядом и увидела всю ее неуклюжесть, дряхлость. Такса, опустив голову, застыла на месте. Когда дверь за Октей захлопнулась, тихо, жалобно завыла.
У самой калитки Октя в ужасе подумала: «А вдруг Владас в отъезде?» Она нажала на кнопку звонка и в сотый раз повторила давно заготовленную фразу: «У тебя нет вестей от Альгиса?» И потому – когда увидела закутанную в платок Эляну – растерялась и вытолкнула из себя:
– Ар галима иэйти (можно войти)? – И добавила по-русски, – мне нужен Владас.
Несколько секунд Эляна отчужденно смотрела на нее, внезапно ее суровое лицо дрогнуло.
– Здравствуйте. Проходите.
Октя непослушными, помертвевшими ногами поднялась на крыльцо, вошла в прихожую, замерла у порога. «Как нищенка», – подумала о себе.
– Прашом, прашом. – Эляна легонько подтолкнула ее вперед. Начала чуть не насильно снимать пальто. Октя вспомнила о старой, штопанной во многих местах кофте.
– Нет. Я очень спешу. Позовите мне, пожалуйста, Владаса. – Она вцепилась в полы своего узкого пальтеца с такой силой, что побелели косточки пальцев.
Эляна сухо кивнула, скрылась в глубине дома. Ее долго не было. В доме стояла мертвая тишина. Казалось, он необитаем. Октя замерла. Из-под нелепого мехового капора поползла тонкая струйка пота. Когда увидела Владаса – растерялась. Все слова, приготовленные и затверженные ею, вылетели из головы. Он властно, не слушая жалкого, бессвязного лепета, снял с нее пальто, капор, стянул сапоги. Эляна стояла тут же, прислонившись к косяку двери и сложив на груди руки. «Она не хочет нас оставить с глазу на глаз», – подумала Октя, и застарелая обида вспыхнула в ней с какой-то пугающей новой силой. Казалось, Владас прочел ее мысли. Не оборачиваясь, отрывисто бросил Эляне:
– Ты считаешь, что мы безвинно страдающие?! Хорошо, я тебе скажу! Твой отец бросил тору и пошёл делать революцию. Мою невестку Эстер волновала жизнь пролетариев всех стран, но не волновала жизнь её мальчика. Мой сын Шимон, это особый разговор. Но он тоже решил, что лучше служить новой власти, чем тачать сапоги или шить картузы. У нас что, мало было своего горя, своих еврейских забот? Зачем они влезли в смуту? Почему захотели танцевать на чужой свадьбе?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.