В поисках дракона - [34]

— Мы — англичане, — быстро начал я, — из Лондона. К сожалению, мы плохо говорим по-индонезийски…

К этому времени таможенник закончил изучение вороха документов и мелом чертил отметины на багаже. Тхат Сен заснял.

— Лосмен! — воскликнул он.

Видя, что я не понял, о чем идет речь, он прибегнул к классическому британскому способу общения с неразумными иностранцами, предположительно страдающими глухотой.

— Лосмен!! — завопил он мне прямо в ухо.

Способ возымел действие: я сразу вспомнил значение слова. Мы взяли багаж и понесли его к грузовику, который, как выяснилось, действительно принадлежал Тхат Сену. Машина со страшным ревом двинулась к городу. По дороге мы вынуждены были молчать, поскольку разговаривать при таком шуме было бессмысленно.

Лосмен на Флоресе ничем не отличался от остальных гостиниц в маленьких городах Индонезии — ряд темных цементных клетушек с длинной общей верандой; в каждой комнате стояло дощатое прямоугольное сооружение с тоненьким свернутым матрацем, призванное служить кроватью. Мы разложили вещи и вернулись к Тхат Сену.

Битый час мы трудились над словарем, пытаясь сориентироваться в обстановке. Грузовик Тхат Сена был единственным в Маумере транспортным средством; кстати, его сделали пригодным для езды совсем недавно — машине предстояло совершить бросок до деревни Ларантука, что в двадцати милях к востоку (нам же надо было в прямо противоположную сторону). В Ларантуке это сокровище пробудет неделю, пока его подготовят к обратному путешествию в Маумере. Грузовик был жизненно важным винтиком в транспортной системе острова, и реквизировать его было просто немыслимо. Тхат Сен обнадеживающе улыбнулся, похлопал меня по плечу и сказал:

— Не расстраивайтесь. Забудьте грузовик.

Мы с Чарльзом и Сабраном мрачно переглянулись.

— Не расстраивайтесь, — повторил Тхат Сен. — У меня идея. Цветные озера Флореса. Очень знаменитые. Очень красивые. Очень близко. Забудьте ящериц. Снимайте озера.

Мы дружно отвергли эту идею. Другой путь на Комодо лежал через море; может быть, на причале в Маумере сыщется моторное судно? Тхат Сен уверенно замотал головой, не оставляя сомнений, что такового нет. Может, рыболовный баркас — прау?

— Может быть, — ответил Тхат Сен.

Мы даже не успели как следует поблагодарить его за заботу и терпение, как он рванул в своем громыхающем грузовике искать нам лодку.

Вернулся он поздно вечером. Выскочив из грузовика, беспрерывно утирая пот со лба и широко улыбаясь, Тхат Сен сообщил, что все в порядке. Весь рыболовный флот ушел в море, но, по счастливой случайности, одна прау осталась в гавани, и он привел капитана для переговоров. Перед нами стоял хитроватого вида человек с длинными черными волосами, в саронге и черной пичи. Он предоставил вести переговоры Тхат Сену, а сам уставился в пол, время от времени кивая в знак согласия.

Мы знали, что от Маумере в сторону Комодо дует пассат. Если капитан доставит нас на остров драконов, оттуда мы при попутном восточном ветре доберемся до Сумбавы, где попытаемся сесть на самолет. Капитан согласился. Оставалось только договориться о цене. Торговаться мы особенно не могли, поскольку и Тхат Сен и капитан прекрасно знали, как мы рвемся на Комодо, а без лодки нам туда не попасть. Окончательная цена оказалась очень высокой. Капитан ушел весьма довольный, сказав, что назавтра будет готов.

У нас было полно дел. Требовалось посетить полицейский участок Маумере, ублажить таможенников в гавани и отменить заказ на обратные авиабилеты. Кроме того, надо было сходить в магазин Тхат Сена и запастись провизией. Расходы пришлось урезать, так как почти все деньги ушли на оплату прау. Оставался лишь неприкосновенный запас — неизвестно, сколько может понадобиться денег для возвращения на Яву. Из деликатесов мы приобрели несколько банок тушенки и сгущенного молока, немного сухофруктов, большую банку маргарина и несколько плиток шоколада, но основной покупкой был мешок риса. Тхат Сен убедил нас, что на рисе и свежей рыбе мы продержимся несколько недель: рыбы в море полно.

К середине следующего дня мы явились на причал со всеми покупками. Капитана не было, но Тхат Сен представил нам команду — двух мальчиков лет по четырнадцати — Хасана и Хамида. Чем-то они походили на капитана — прямые волосы и тонкие черты лица. Одет был экипаж в клетчатые саронги; перетаскивая багаж, они задрали их почти до пояса, и из-под саронгов выглянули ярко-красные шаровары.

Прау оказалась еще меньше, чем мы ожидали. Эго было одномачтовое суденышко длиною семь с половиной метров с раскачивающимся на бамбуковом гике треугольным гротом и маленьким фоком, нижний край которого был тоже привязан к гику. К мачте примыкала низкая каюта с двускатной крышей. Она возвышалась примерно на метр над палубой, так что войти в нее можно было только на четвереньках. Пол устилала толстая бамбуковая циновка, лежавшая на скрещенных бимсах. Когда ее свернули, под ней оказался зияющий провал.

Мы начали спускать вещи через пол каюты в трюм, укладывая их на коралловые глыбы, служившие балластом. Наличие балласта нас обрадовало. Во-первых, лодку будет меньше качать, а во-вторых, он предохранит аппаратуру от грязной воды, хлюпающей на днище. Внутри трюма стояло невыносимое зловоние. Пахло затхлой морской водой, орехом кола и гниющей соленой рыбой. Мы с облегчением вздохнули, когда погрузка закончилась.