В поисках дома - [2]

Дэниэл и Кристи поспешно, как пассажиры, застрявшие на пустынном автовокзале в обществе религиозного фанатика, поддакнули Суину.

— Мы люди осторожные, — произнесла Кристи, после чего со всей осторожностью повернула голову и втайне от Суина театрально, но не совсем в шутку изобразила на лице испуг.

— Осторожные и ограниченные в средствах, — подтвердил Дэниэл. Он пока не решил, говорить ли Кристи, что на днях имел с ее отцом важный разговор. Тесть пригласил Дэниэла на ленч в Университетском клубе и вызвался оплатить покупку любого дома, который они выберут, — в разумных ценовых пределах, конечно. После войны отец Кристи, мистер Кайт, создал рекламное агентство, специализирующееся на сфере тяжелой индустрии, залучил несколько солидных клиентов — крупных поставщиков «Боинга», и в итоге, когда ему исполнилось шестьдесят два, выгодно продал фирму. Обзавелся кондоминиумом в Салишане[2] у девятой лунки гольф-клуба и небольшим бунгало в Мексике близ Кабо-Сан-Лукас. Ни у Дэниэла (он был астрономом и учился в аспирантуре в Университете Вашингтона), ни у Кристи (которая преподавала там же психологию) своих капиталов не было. На своего отца Дэниэл тоже не мог рассчитывать: пока мистер Кайт богател, отец Дэниэла медленно прогорал — довел до банкротства два винных магазина, один галантерейный и одну типографию. Ныне родители Дэниэла проживали в форменном лагере интернированных во Флориде, под Делрэй-Бич, среди других разоренных стариков, кокосовых пальм и облезлой штукатурки. — Давайте уж, наверно…

Кристи сурово глянула на него, и Дэниэл умолк. Зажигалка выскочила из панели, Суин протянул к ней дрожащую руку; пришлось в напряженном молчании смотреть, как он пытается прикурить. В груди у него что-то клокотало. Спустя несколько секунд пара жалких засохших волокон, которые удалось поджечь Суину, вывалились из сигареты прямо ему на брюки. Материя затлела. Суин шлепнул себя по бедру, не спуская злобного взгляда с замка, словно тот или его обитатели каким-то образом спровоцировали поджог его штанов.

— Думаю, мистер Суин, нам стоит его посмотреть, — сказала Кристи.

Суин покрутил головой. Снова уставился на дом. Набрал в грудь воздуха.

— Ну ладно, давайте, — произнес он, открыл дверцу и вышел из машины, опасливо косясь на замок.

Дэниэл и Кристи задержались у «мерседеса», перешептываясь.

— Можно подумать, он привидение увидел, — заметила Кристи, застегивая свою белую кофту на верхнюю пуговицу. — Выглядит ужасно.

— А интересно, на нашей свадьбе он лучше выглядел?

Как понял Дэниэл, Боб Суин присутствовал на их свадьбе позапрошлым летом, но этот далекий день помнился Дэниэлу очень смутно. Собственно, даже в момент этого судьбоносного события ему казалось, что все происходящее имеет к нему лишь косвенное отношение. На умеренно-помпезной церемонии гражданского бракосочетания с Кристи, которая состоялась на лужайке в парке Лорельхерст, он чувствовал себя не столько героем дня, сколько туристом, который, заблудившись в чужой стране, был вовлечен в торжественную процессию адептов какой-то варварской, непостижимой религии. Боба Суина и его импозантную жену Монику он помнил не лучше, чем Билла и Сильвию Бонд, Роджера и Эвелин Холсеппл, Ральфа и Бетси Линдстром, или всех прочих из трех сотен импозантных старых друзей семьи невесты, которые и составляли большинство гостей. Дэниэл знал, что Суин учился с его тестем в университете, а теперь иногда играет с ним в гольф, и успел подметить, что при упоминании этой фамилии в гостиных всегда распространялся какой-то незримый дымок дурных вестей, но так и не уяснил, в чем причина, — то ли у Суина жена-алкоголичка, то ли сын-сайентолог, то ли ему самому из-за опухоли удалили половину левого легкого…

— Не буду врать, — сказала Кристи, — я его на нашей свадьбе не помню. Я вообще Суинов плохо знаю. Немножко помню, как он выглядел, когда я была маленькая, вот и все.

— Тогда неудивительно, что теперь у него вид ужасный, — и Дэниэл сделал шаг назад, чтобы полюбоваться Кристи: ей очень шло элегантное зеленое платье от Виттадини. Она недавно сделала эпиляцию, и гладкая кожа на ее голых ногах, озаренная солнцем, буквально сверкала; у туфель были ажурно вырезанные носы, и сквозь отверстия виднелись тонкие пальчики с ногтями, выкрашенными розовым лаком. — Зато у тебя чудесный.

Она улыбнулась, и зрачки у нее расширились, заволакивая глаза мраком. — Вчера мне с тобой очень понравилось.

— И мне тоже, — не замедлил с ответом Дэниэл. Вчера вечером они легли на кровать валетом, поверх пухового одеяла, и под тихое воркование Ала Грина, при свечах массировали друг другу ступни, натирая их ароматическим маслом. Это упражнение им порекомендовал психотерапевт — посоветовал практиковать ласки, не содержащие никаких элементов агрессии. Вспомнив вчерашнее, Дэниэл невольно покраснел: во время массажа он ровным счетом ничего не испытал — разве что мучительную неловкость. Как ни печально, женские ступни вообще и ступни жены в частности его совершенно не возбуждали. Даже умащая благовониями грациозные ножки самой Семирамиды или Хеди Ламарр, он остался бы холоден.