В поисках Дильмуна - [100]

Нам следовало знать, что наше почтение не разделяют ни Халифа, ни Садык, ни кто-либо другой из этих «гонцов пустыни», отцы которых водили по пескам верблюжьи караваны во все концы и которые сами осваивают те же пути на своих пикапах и «лендроверах». Не сомневаюсь, что Халифа пришел бы в ужас, предложи ему проехать от Лонг-Бича до Манхэттена, а вот ночное странствие в Пустом Углу Аравии без сопровождения его нисколько не страшило.

Впрочем, пассажирам, сидевшим в открытом кузове, пришлось несладко. Они были все в пыли, полузадохнувшиеся и полуослепшие от песчаных вихрей… Тем не менее они развернули свою машину и последовали за нами во дворец Зайда. Кто-кто, а уж он-то, наверное, привык видеть отмеченных пылью и тяготами странствия гостей.

Зайд встал, приветствуя нас, и вместе с ним поднялись его приближенные. Он показался мне выше ростом и шире в плечах, чем при встрече на Умм ан-Наре. На нем был, как у рядового бедуина, коричневый плащ, простой головной платок. Только висящий в центре пояса кинжал с золотой рукояткой обличал влиятельное лицо, да еще такие признаки, как почтительное отношение к нему со стороны окружающих и его собственная открытая улыбка и оценивающий взгляд. И ведь шейха окружала не какая-нибудь подобострастная свита, это были настоящие воины, исполненные чувства собственного достоинства.

Преобладали молодые стройные парни с открытым взглядом, одни — гладко выбритые, другие — с аккуратной, чуть ли не щегольской бородкой. У большинства в дополнение к кинжалу — патронташи; кое-кто был вооружен грозными самозарядными винтовками с телескопическим прицелом, дуло и казенник защищены от песка кожаными колпаками. Были тут и мужи постарше; белобородый старец с орлиным профилем, стоявший по правую руку от Зайда, оказался отцом Тахнуна, знаменитым Мухамедом бин Халифа. Он учтиво посторонился, и мы сели на подушки рядом с шейхом Зайдом.

С полчаса Зайд расспрашивал нас о ходе раскопок на Умм ан-Наре, о древней истории Аравии вообще. Затем началась трапеза. Вообще-то я неплохо представлял себе, что такое обед у шейхов пустыни; еще десять лет назад, по случаю отправки первого груза нефти из Катара, впервые увидел поставленную прямо на циновку гору риса на металлическом блюде, увенчанную дымящимся жареным барашком. И все же в моей жизни такие пиршества повторялись не настолько часто, чтобы я перестал восхищаться ароматом горячего сухого риса (отправляемого в рот пальцами правой руки) и нежным вкусом отделяемого от костей мяса. А еще я здесь впервые отведал то, что арабы почитают первейшим лакомством, — бараньи мозги. Каждый араб знает особый прием, когда череп барашка вскрывают, пользуясь нижней челюстью, как ключом, но не каждый этим приемом владеет. Мне доводилось наблюдать неудачные попытки. И вот теперь Зайд взял в руки череп и нижнюю челюсть, а затем воткнул ее в определенную точку на черепе и резко повернул. Череп раскрылся, и шейх протянул его сначала П. В., потом мне, чтобы мы вкусили содержимое.

Мы ели с большим аппетитом, а на подносе еще оставалось изрядное количество риса и мяса, когда мы поднялись с подушек, чтобы уступить место сменившим нас телохранителям. Вымыв жирные руки под струей воды из кувшина, который держал слуга, мы вышли-во внутренний двор и расположились на террасе. Почти мгновенно застрекотал кинопроектор, и на побеленной стене замелькали кадры. Мы уже обратили внимание, что дворец Зайда электрифицирован (шейх владел единственным на весь оазис генератором). Позднее мы узнали, что Зайд, собственно, для того и распорядился, не считаясь с великими трудностями, привезти через пустыню генератор в Бурайми, чтобы смотреть фильмы дома. Длиннейший фильм арабского производства являл собой панегирик мифическому арабскому герою Антару, руководившему восстанием против византийских императоров. Было уже около двух часов ночи, когда наступила драматическая развязка — жестокий бой на саблях в императорском дворце в Константинополе. Нас неудержимо клонило в сон, и, когда началась демонстрация второго фильма, мы спасовали и попросили шейха Зайда извинить нас. Объяснили, что завтра утром нам нужно рано вставать, чтобы проверить, какими археологическими памятниками располагает Бурайми. Зайд улыбнулся и сказал, кивая:

— В семь утра приеду за вами.

До семи оставалось менее пяти часов, и по дороге домой мы пришли к заключению, что можно накинуть часа два-три, поскольку большинство арабов аккуратностью не отличаются. Все же вежливости ради мы решили быть наготове в назначенный час и без четверти семь с трудом оторвались-от своих постелей. И хорошо сделали, потому что ровно в семь перед нашим «зиккуратом» появились два джипа. Сам Зайд, бодрый и элегантный, сидел за рулем первого из них. Мы уселись в наши «лендроверы» и поехали следом за шейхом сначала по подступающему к Аль-Айну крутостенному вади[53], затем по ухабистой колее в долине, которая спускается от Джебель-Хафита.

Слева от нас дыбились крутые скалы, справа каменистый склон подводил к возвышающемуся над зеленой долиной утесу. Приблизившись к нему, мы увидели, что весь склон усеян крутыми каменными курганами, особенно плотно выстроившимися вдоль подножия утеса. Джип Зайда пошел вверх по склону и остановился в самой гуще курганов. Мы вышли из машины и стали осматриваться.