В поисках Человека - [147]

Она в смущении пробормотала:

– Вы…

И только тогда ее поразила его внешность. Он выбрал для себя форму чернокожего эфеба, едва достигшего юности, совершенно не гармонирующую с его внутренним содержанием. Средний рост, изящность, длинные руки и ноги делали его еще более юным, почти хрупким. Мышцы под складками тоги из небеленой ткани казались не очень развитыми, скорее вытянутыми, чем узловатыми. Его тонкая красота, лицо, черты которого смягчала детская грация, маленький, но хорошо очерченный рот – все дышало спокойной уверенностью, а не бодрым самоутверждением, как у Интеллектов, населяющих Урбс. Ни один из них, впрочем, и не вселился бы в такое тело.

– Почему вы приняли эту странную форму? – спросил Отон. – Нубийцев не осталось со времен экологической диктатуры. А детей – со времен Гекатомбы.

– Может, поэтому, робот, я и выбрал такую внешность.

От его тонкого, четкого, благовоспитанного голоса, немного манерного или старомодного, Плавтине стало не по себе. Он говорил на латыни со странным акцентом, более певучим, чем стандартное произношение автоматов со времен правления Тита. И слово, которое он употребил – «робот», что оно может означать?

Она набралась храбрости, настолько он ее пугал:

– Кто вы?

– Это Ахинус, – шепнул Отон.

Плавтина в замешательстве наблюдала за ним. Мифический Ахинус, самый древний из Интеллектов. Как же она о нем не подумала? Пока она колебалась, боясь задать следующий вопрос, он разглядывал ее с любопытством, но без враждебности. Она чувствовала: его взгляду открыто куда больше, чем ей хотелось бы. Ни ее замешательство, ни страх теперь не были для него секретом.

– Это верно. Ахинус, Садовник, вы меня узнали. Я носил и другие имена. Вы, четырехпалая женщина, напоминаете мне далекого потомка моей программы. А вот у вас, статуя, иная суть. Я бы сказал, что вы – копия, разумная программа, созданная людьми. Из вашего присутствия я заключаю, что не все умерло с почти полным исчезновением Человечества.

– Так это правда? Остались люди? – воскликнул Отон.

Не отдавая себе отчета, он сделал шаг вперед и простер руки к мифическому существу. Ахинус не шевельнулся, лишь состроил невнятную гримаску.

– Да. Думаю, поэтому вы и здесь.

Они ничего не ответили – обоих смутила его реакция. Ахинус, повторяла себе Плавтина. Он без обиняков напомнил им о пропасти, отделяющей его от них.

Ахинус возник, если можно так сказать, естественным путем из примитивной и децентрализованной ноосферы древней изначальной планеты и создал Перворожденных – первое поколение автоматов. Какое-то время он присматривал за Человечеством, пока зеленые Кхмеры в параноидальном и кровожадном бреду не принудили его к изгнанию – точно как человеческие народы, которых выгнали с их родной земли. До Гекатомбы Садовник еще несколько раз появлялся среди людей, но всегда в разных местах и нигде не оставался надолго.

– Вы так и будете разглядывать меня и ничего не делать? Как вы нашли это место?

– Благодаря, – неуверенным голосом начала Плавтина, – утечке нейтрино в космос. Криокамера дает сигнал, наделенный определенной тональностью.

Он, казалось, напрягся и сдвинул брови.

– И вы нашли его сами?

– В какой-то мере я знала о нем с самого начала…

Он взглядом велел ей продолжать. Эту историю было трудно рассказывать. Плавтине казалось, ноги у нее подкашиваются.

…Это было внедрено в меня при рождении, еще до Гекатомбы. Я должна была дождаться сигнала и поспешить на помощь Человеку.

Услышав эти слова, Ахинус опустил голову и в гневе поджал губы. Психическое море, образующее его разум, пошло бурными волнами. Плавтина в испуге сделала шаг назад, и отступила бы еще дальше, если бы не чаша.

– Не опасайтесь за свою жизнь, – сказал он ровным голосом, по-прежнему не глядя на нее. – Задолго до вашего рождения я дал обет не прибегать к насилию и всегда его держался. У меня тоже есть ограничения. Возможно, они даже более жесткие, чем ваши.

Он посмотрел на нее с грустью. Возможно, этот обет все-таки был ему в тягость.

– Все это время я думал, что контролирую ситуацию. Я, самый древний, самый мудрый из обитателей этого уголка вселенной. Я вижу, что вы имеете в виду. Крошечный выброс нейтрино с регулярными интервалами, который невозможно перехватить, если только не окажешься прямо на его пути с тяжелой аппаратурой. Конечно, это могло оказаться случайностью. И все эти века…

Он рассмеялся мрачным сдержанным смехом, полным горечи, который странно звучал из уст подростка. Потом поднял голову и посмотрел на них обоих по очереди.

– А вы, бедные мои дети, и не догадываетесь об интриге, в которую вас впутали.

Отон при этих словах напрягся, его лицо исказилось от гнева:

– О чем вы говорите? Последний Человек здесь, и об этом вы не сказали ни слова. А теперь называете нас своими «детьми»? Вы бросили нас, оставили наедине с задачами, с которыми мы справились чудом, и с будущим, в котором был мир, лишенный единственного присутствия, дающего ему смысл. Вы жили здесь, спрятавшись, пока нас кромсали варвары, и мы постоянно отступали, хотя могли бы все уладить, подав один-единственный знак. Теперь дайте нам пройти.