В поисках белой ведьмы - [43]

Лицо Бэйлгара под капюшоном перекосилось от отвращения.

— Тебе, пожалуй, надо воспользоваться магией, Вазкор, — грубовато-добродушно сказал он, — чтобы вырвать свою собственность из лап воров. Это бы их позабавило.

Я ничего ему не ответил: он не хотел меня обидеть, а велел двоим из своих людей найти коменданта порта и сказать ему, чтобы он возобновил охрану корабля чудотворца.

— Если он будет возражать, — добавил Бэйлгар, — скажи, что в этом заинтересован принц Баснурмон и ему не понравится, если что-нибудь будет испорчено. Это быстро приведет негодяя в чувство.

Два солдата, Бэйлгар и я взошли по трапу, оставленному каким-то безумцем, на палубу. Портовые дети-полукровки улепетывали во всех направлениях, некоторые даже прыгали в воду и плыли к причалам подальше от нас. Секунд за десять палуба очистилась.

— Дефицит хессеков, — сказал я Бэйлгару. — Мне теперь придется обшарить весь порт.

Мы заглянули всюду, даже в помещение для гребцов, теперь опустевшее. Рабы-гребцы воспользовались случаем и сбежали, но меня это не разозлило. Из каюты Чарпона унесли подушки, шелка, меха и даже позолоченную бронзовую статуэтку Масримаса.

Любовники-мужчины пользовались ложем и оставили следы своего пребывания, а гниющие фрукты приманили крыс, тараканов и других таких же гостей. Это было сделано всего лишь за одну или две ночи. Грустное зрелище.

С палубы меня позвал один из солдат. Я вышел и обнаружил еще одно грустное зрелище — фигуру, распластавшуюся на палубе и пытавшуюся спрятать голову под обшивку палубы, когда я подошел поближе. Это был не кто иной, как мой верный и преданный Лайо.

— Я нашел его в кладовке, господин, — сказал мне солдат. — Он подумал, что я подонок Баснурмона, и поднял шум. Напуган темнотой, хотя сидел там все это время, и до смерти боится вас.

Я велел Лайо подняться, что он в конце концов и сделал. Задыхаясь, он рассказал, как спасся бегством из моего дома, когда туда вломились стражники-осы, как искал укрытия на «Вайн-Ярде», ибо никакого другого места в городе он не знал. Он был слегка не в своем уме, боясь всего на свете, а главное — меня, вспоминая, как он дважды убегал в ту ночь, когда я отправился в Бит-Хесси.

Я смотрел на него без всякой жалости и видел только то, чем я мог воспользоваться, если только он перестанет всхлипывать. Его жизнь в моих руках, не так ли? Так пусть он ее заработает.

Я отвел его к перилам. Мне не хотелось пользоваться своей Силой, но здесь ее требовалось немного. Я слегка загипнотизировал Лайо. Всхлипывания прекратились, и я почувствовал, как его мозг трепещет под натиском моего. Я тихо заговорил с ним.

Я знал, что Бэйлгар и солдаты стоят рядом, таращась на нас и не понимая, что я затеял, но полагая, что это какой-нибудь колдовской прием, хранили молчание.

Лайо ушел с корабля и из порта, направляясь на запад. Я был убежден, что на пристани за мной наблюдали. Его проводят до места, поскольку он идет от меня. Я думал, что его не убьют, так как Лайо был не масрийцем, а симейзом, человеком из родственного хессекам народа.

Он скажет им, что их мессия после борьбы с собой покорился их воле, своей судьбе и поведет их.

Шайтхун-Кем, Бог, ставший видимым.

Бэйлгар повернул ко мне свое лицо, покрытое грубым красным загаром, уже не такое добродушное. До этого он только слышал о моих намерениях.

— Дело сделано? Ну что ж, ты знаешь, что затеял. Как они дадут тебе знать, когда будут готовы?

— Лайо скажет им, что я обитаю в Цитадели. Он должен сказать, что я пользуюсь дружбой с Соремом, чтобы защитить себя, усыпить подозрения масрийцев и выяснить силу и слабость вашей армии. Хессеки знают, что я спас Сорему жизнь, а остальное само собой разумеется. Если хессеки будут иметь доступ ко мне в Цитадель, они дадут мне знать.

Бэйлгар взглянул на своих солдат и снова на меня.

— Я рад, Вазкор, что вы не имеете желания быть мессией Бит-Хесси. Я полагаю, что нет. Ну, теперь я могу спокойно спать по ночам.

— Я много чего хочу, — сказал я ему, — но не этого.

Предполагаю, что мой взгляд и голос были убедительны. Он мне поверил.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ МАЛИНОВЫЙ ДВОРЕЦ

Глава 1

Выбравшись из трясины, я нашел в Цитадели здоровую атмосферу. Две квадратные мили, облицованные бронзой внешних укреплений, охраняемые часовыми в красно-белой форме джердов, были как спящий щит против хессеков. И хотя я даже самому себе не признавался, как боюсь хессеков и того, что они со мной сделали, превратив меня в бессильное неуклюжее животное, редкий ночной час проходил без сновидений, напоминавших об этом. Обнаружив паутину в нише стены Двора секир, я обрушился на ничем не провинившегося паука и его липкое кружево, как ребенок, съежившись от страха и злости.

Прошли еще два дня — десятый и одиннадцатый день моего пребывания в этой стране (лишь одиннадцать дней, а сколько всего случилось!). К этому времени мы как могли тщательно разработали предварительный план. На столе кедрового дерева были развернуты старые карты с тысячами улиц и дорог Бар-Айбитни: они вели от ворот, выходящих на болото на западе, к старому укрепленному обрыву у моря на севере, за виноградники на востоке и в разворачивающиеся на юге пригороды. Кампания была разработана как план военных действий еще до того, как мы точно узнали, по каким дорогам пойдут хессекские оборванцы. Бэйлгар, жуя изюм, предложил пустить этих крыс всех по одной дороге, чтобы было легче их уничтожить; Денейдс и Дашем потребовали еще одну засаду в другом месте; а Ашторт, командир пятого джерда, подал резкий голос в защиту моего мнения: если пожертвовать крысам небольшую часть города, потом наверняка город будет чрезвычайно благодарен спасителям, а спасение, пришедшее слишком скоро, может и не восприниматься как спасение. Против этого возражал Сором. Я ошибся, определяя размеры его амбиций, так как его честная натура и сострадание, в котором он был воспитан, не допускали возможность такой ситуации. Он сказал, что не желает видеть резню и насилие на улицах. И все это время он, как настоящий гедонист, пользовался возможностью лишний раз взглянуть на девушку-музыкантшу с гиацинтовыми локонами, распущенными по лютне, на которой она наигрывала, сидя в углу комнаты. В Цитадели было несколько женщин. Это были свободные женщины и с ними хорошо обращались, хотя, думаю, по ночам они редко бывали одиноки. Я не видел мальчиков для любви, но, подобно большинству армий, в этой были Свои традиции в таком деле.