В поисках белого слона - [4]

В былые времена на красном фоне полотнища изображался белый слон. (Опять белый слон!) Как-то в начале нынешнего века король Вачиравуд отправился в поездку по провинциям, серьезно пострадавшим от наводнения. На одном из домов он заметил перевернутый флаг. Взглянув на болтающегося вверх ногами слона, Вачиравуд закипел от ярости. Возвратившись в столицу, король тотчас отдал приказ, которым в Сиаме вводился новый флаг — две красные полосы, две белые и посередине одна широкая ярко-голубая. Вешай, дескать, как душе угодно — не ошибешься. Красный цвет символизирует кровь, которую тайцы готовы пожертвовать за страну и религию, белый олицетворяет чистоту Типитаки, или «трех корзин» мудрости, вобравших в себя учение буддизма и сведения о нем, а голубой, соответственно, не что иное, как цвет королевской крови.

Вот такой флаг и трепетал над главным зданием «Донмыанга», крупнейшего международного воздушного порта Юго-Восточной Азии, точки пересечения многих и многих мировых авиалиний.

Как я и ожидал, столица Таиланда встретила меня отнюдь не вереницей белых слонов. Ступив на трап, я на долю секунды задержался, словно уперся грудью в непреодолимую преграду. Ослепительное солнце больно ударило по глазам, заставило зажмуриться, стало трудно дышать. Казалось, я каким-то чудом попал в излишне перегретую сауну, единственный выход из которой находился там, за спиной, в кондиционированном салоне самолета. Впрочем, сравнение с финской баней не совсем удачное, поскольку воздух был невероятно влажным. Скорее это была раскаленная парилка. Рубашка мгновенно прилипла к телу, лицо и руки покрылись испариной. При сорокаградусной жаре влажность была просто невыносимой.

Из справочников я почерпнул, что климат Таиланда делится на три более или менее различных периода: с февраля по май — жаркий, с июня по сентябрь — дождливый, а с октября по январь — прохладный. Забегая вперед, должен сказать, что никакого особого различия между этими периодами я не обнаружил: круглый год здесь стоит неимоверная жара и постоянно ощущается сильнейшая влажность.

По асфальтовому полю стелилась дымка: только что прошел короткий, но обильный ливень, а теперь отвесные лучи солнца быстро и жадно поглощали сохранившиеся кое-где остатки луж. Местами асфальт уже высох и начинал плавиться.

«Донмыанг» предстал перед моим взором еще с воздуха, когда самолет заходил на посадку: два здания аэропорта и две широких взлетно-посадочных полосы. Помимо гражданских функций, аэродром выполнял и военные. Он входил в число семи наиболее крупных военно-воздушных баз, построенных в Таиланде Пентагоном.

Ярко выкрашенные вагончики без дверей и окон, поглотив пассажиров, прибывших из Рангуна, катили к одному из зданий — к тому, которое располагалось поближе. Внезапно раздался резкий рев мощных моторов, переходящий в продолжительный пронзительный свист. Все мы невольно обернулись в сторону второго аэровокзала, с виду напоминавшего старинные казармы. Оттуда с параллельной взлетной дорожки взвилось в небо звено «фантомов» с опознавательными знаками военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки. Снова резкий свист — и в воздухе еще одно звено «фантомов», окрашенных в защитно-пятнистый цвет. Свист — звено, свист — звено… Военно-воздушная база США функционировала день и ночь, постоянно напоминая тайцам, что Соединенные Штаты пеклись о безопасности Таиланда, защищая страну от «коммунистического проникновения».

Гражданский аэродром тоже был оккупирован американскими «эйр форс», военными летчиками. Слева от центрального входа в здание для прибывающих пассажиров, как коршуны, размещались закамуфлированные военные транспортные самолеты США, в любой момент готовые сорваться с места. Гигантскими жуками выглядели зеленые вертолеты, застывшие неподалеку. По полю во всех направлениях шныряли армейские машины, развозя находящихся в них и облаченных отнюдь не в парадную форму солдат Пентагона по самолетам и геликоптерам. Путь этих «джи ай» лежал во Вьетнам[3] через военные базы США Утапао, Удон, Корат, Убон, Након Паном, Такли, где они должны получить оружие и инструкции. По всей вероятности, это были отпускники, весело прокутившие в Бангкоке положенные им две недели, оставившие не одну сотню зелененьких в ночных барах и турецких банях. Завтра эти «гуд бойсы», безмятежно жующие сейчас «чуинг гам», вновь займутся работой разрушителей, снова будут бомбить мирные города Вьетнама, уничтожать детей и стариков. Одни отправятся во Вьетнам и никогда больше оттуда не возвратятся; другие, получив доллары за выполненные задания, пропустят двойное виски в обществе «стрит герлс» (или попросту уличных девок) за упокой души погибших на этой войне приятелей. Это профессиональные истребители, перед которыми была поставлена задача любыми средствами «вдолбить Вьетнам в каменный век», уничтожить там все живое. На борту своих самолетов — стратегических и сверхзвуковых, тяжелых и легких, бомбардировщиков и истребителей — они несли оружие, сеющее смерть и разрушение: напалм, зажигательные снаряды и химикаты, самонаводящиеся бомбы, бомбы шариковые, прозванные за свой вид «ананасами», электронные датчики и кристаллы йодистого серебра…