В поисках белого слона - [2]

Вместе с тем неприкрытый экспансионизм капиталистических стран неизбежно привел к тому, что в Таиланде сложилась специфическая экономическая структура с ярко выраженной аграрно-сырьевой направленностью. Не выдержав дипломатического и военного давления, Сиам в середине прошлого века подписал с Великобританией первое неравноправное соглашение, вошедшее в историю как «договор Боуринга», по которому англичане стали пользоваться на сиамской земле правом экстерриториальности. Что же, начало, как говорится, было положено. Капиталистические страны, стремившиеся удовлетворить свои интересы в Сиаме, выстроились в длинную очередь. Шаг за шагом, в течение непродолжительного периода кабальные соглашения навязали Сиаму Франция, США, Дания, Португалия, Голландия, Швеция, Норвегия, Италия, Испания и другие государства. Пароходы под пестрыми европейскими флагами вереницей потянулись к берегам Сиама, снабжая своего азиатского «партнера» промышленными товарами. В обратные рейсы трюмы загружались продовольствием и ценным сырьем.

Эти договоры закрепили бесправие Сиама. Страна попала в клещи империалистических держав, жадная лапища капитализма сдавила ее горло, лишив Сиам независимости, превратив его фактически в колонию не одной, а сразу нескольких западных стран. Хотя, повторяю, формально Сиам был свободным, независимым государством. В этих условиях сиамскому королю нужно было заручиться поддержкой сильного союзника, который не имел бы никаких территориальных притязаний в Юго-Восточной Азии и на которого можно было бы опереться в борьбе за сохранение независимости. Такого союзника Сиам нашел в лице России. В 1898 году в Бангкок прибыла первая русская дипломатическая миссия во главе с посланником Е. А. Оларовским.

В двадцатых годах таиландские дипломаты, искусно используя сложившуюся международную обстановку, добились отмены большинства неравноправных статей соглашений с капиталистическими державами, в первую очередь отмены права экстерриториальности для иностранцев. В ноябре 1936 года правительство денонсировало все прежние договоры и восстановило политический и таможенный суверенитет.

После второй мировой войны, во время которой в Таиланде хозяйничали японцы, диктовавшие стране внешнюю и внутреннюю политику, на сцену в полный рост вышла изощренная американская дипломатия, пустив в ход весь арсенал своих испытанных средств. Проявив дьявольскую хитрость, она заняла монопольное положение в Таиланде и если не вытолкнула на задворки остальные империалистические государства, то, уж во всяком случае, изрядно их потеснила…

— Вы в Бангкок? — прервал мои раздумья сосед-таец, заговорив по-английски.

— В Бангкок.

— Первый раз?

Я кивнул.

— Надолго?

— Похоже, что да, — ответил я, задумываясь о тех сроках, когда я снова встречусь с Москвой. Стало одиноко. В далеком теперь доме остались мои родные, близкие, друзья. Показалось, будто я опять вижу их из окна самолета. Они стоят на отведенной для провожающих круглой башне-бокале в Шереметьеве и прощально машут вслед самолету, на борту которого находится тот, кто с детства хотел воочию увидеть этого чертова белого слона.

— Знаете ли, — склонившись к иллюминатору, сказал сосед, будто подслушав мою мысль, — Таиланд сверху, с воздуха, по очертаниям выглядит как слон. Вернее, как голова слона.

Я даже вздрогнул от неожиданности.

— С самолета вы этого, правда, не заметите, — продолжал мой сосед, — а вот если посмотреть на карту…

Слушая собеседника, я мысленно рисовал себе очертания Таиланда. Сосед был близок к истине. При известном воображении возникала гигантская голова слона площадью в 514 тысяч квадратных километров. Хоботом, омываемым с запада Андаманским морем и водами Сиамского залива с востока, слон упирался в Малайзию. Плато Корат, граничащее с Лаосом и Камбоджей, представлялось огромным повисшим ухом. Верхняя часть головы соприкасалась с Бирмой. В общем, сходство со слоном несомненное!

— А как в Таиланде насчет действительных слонов? И притом белых? — Я сделал ударение на слове, указывающем цвет.

— По последним данным, в стране осталось чуть более одиннадцати тысяч слонов. Я говорю об обыкновенных, так сказать, вульгарис. Что же касается белых, то и такие имеются. — Сосед хитро улыбнулся. — Сами увидите. Белый слон — животное редкое, священное.

Стюардесса разносила газеты.

— Вам бирманские или таиландские? — спросила она.

— Таиландские, пожалуйста.

— Какие именно? — последовал вежливый вопрос.

Будучи малосведущим в вопросах, связанных с периодической печатью Таиланда, я на всякий случай сказал:

— Все.

Естественно, говоря «все», я имел в виду все те газеты, которыми располагала стюардесса.

— Всех, к сожалению, нет. — Она мило улыбнулась. — Возьмите эти. — И бортпроводница протянула мне объемистую пачку.

Две газеты в ней были на английском языке: «Бангкок пост» и «Бангкок уорлд»[1]. Остальные — на тайском. Зарубежная информация, как я сразу же заметил, давалась в основном со ссылками на Юнайтед Пресс Интернэшнл, Рейтер, Ассошиэйтед Пресс, Франс Пресс… Комментариев местных журналистов очень мало.

Из газет я узнал, что в одной таиландской провинции власти провели семинар для жен государственных чиновников, которых устроители семинара призвали не вмешиваться в служебные дела своих мужей. Выяснил затем, что за год в Таиланде конфисковано контрабандных товаров на 100 миллионов бат