В поисках Белого города - [10]

— Наши цветоводы научились предавать цветам любой оттенок, который только есть, а вот истинно черный — не получается. Это дело престижа, если хотите, — изо всех сил пытался быть вежливым.

— Черный — цвет опасности, траура, смерти, вечного покоя, вы должны радоваться, что у вас нет таких цветов, — сказала она тихо.

— Послушайте, у каждой цивилизации свои понятия, какого цвета смерть, даже у нас на планете есть народ, который уверен, что цвет смерти — белый. Давайте, не будем навязывать друг другу свои традиции. У вас они одни, у нас другие. Дайте мне просто разрешение. Я хочу кое-что проверить.

— Я должна видеть ваши цветы, — не попросила, приказала она.

— Хорошо, я принесу вам их, только не очень скоро, — усмехнулся я. — Дело в том, что здесь на Раттее я не по своей воле, и разрешение на посещение вашего города мне не так просто получить.

— Очень жаль. Но я буду ждать, — нехотя согласилась она. — А взамен, я предлагаю вам взять несколько чёрных цветков с нашей земли. Пойдемте! И она заскользила по дороге. За ней два сказочных красавца, а замыкал шествие я. — Это хорошо, что цветы чёрные, эксперимент, будет чище, — вертелось в голове. Они шли быстро, боясь от них отстать, я уже не крутил головой. Но когда, свернув в очередной раз, мы оказались в низине между двух холмов, я забыл обо всем на свете. Передо мной были заросли немыслимо красивых цветов. Стебли прямостоячие, мохнатые, высотой до 2 м. Листья продолговатые бледно синие, цветки крупные, душистые, одиночные. Размеры цветков до 20 см в диаметре. Они похожи на золотые шары, только чёрные. Я забыл обо все на свете, бросился в заросли. Гладил листья, взял в ладони цветок и вздыхал его аромат, прикасался губами к нежным гладким лепесткам…

— Я думаю, распустившиеся цветы вам лучше не брать, возьмите, вот эти, они еще только растут, несмотря на то, что небольшие по размеру, но бутоны уже завязались. Да и нести вам будет легче… — рассудительный женский голос ввернул меня к действительности.

Невидящими глазами я посмотрел на говорившую Верховную жрицу, странно, но она как-то поблекла, по сравнению с этим чудом в моих руках. Она была холодная и отстраненная, но все равно кого-то мне напоминающая. Я тряхнул головой, освобождаясь от наваждения.

— И вы разрешите мне взять несколько кустиков? — задыхаясь, спросил я.

— Конечно, взамен ваших белых цветов, — кивнула она.

— Вы добрая женщина, — вырвалось у меня, — и красивая!

Лицо женщины будто сбросило ледяную маску, в ее глазах заиграла улыбка.

— Мне приятны ваши слова, тем более что они относятся не ко мне, а к цветам, которые вы с такой нежностью держите в руках, — ласково проговорила она. — Мальчики, помогите ему. Вот эти два небольших кустика. Больше не брать. И отведите на дорогу. Скоро светило сядет, и в лесу он заблудится, — она повернулась, чтобы уйти, но опять обернулась и сказала, — Кстати, Константин Романов, эти цветы у нас являются символом печали и смерти, а еще предупреждением об опасности. Вы чужеземцы странный народ, все, что касается смерти, вас, приводит в восторг…

Но я не слушал ее. Даже не заметил, как она ушла. Я был занят тем, что следил, как выкапывают заветные кустики. А потом, когда меня препроводили на дорогу, шёл, прижимая к груди свое сокровище, счастливый до безумия, и распевал про себя глупую песню.

Глава III

Обратная дорога показалась мне совсем короткой. Вернулся на базу я за полночь. В проходной меня встретили «ласково»:

— Смотри, все-таки вернулся, — сказал один из охранников, — а мы надеялись, что тебя закопали где-нибудь в укромном местечке…

— Увы, — я скорчил грустную мину, — я не мог позволить себе такую вольность, ведь вы же так ждали меня, и как вижу — даже скучали.

— Тоже мне, скажешь, скучали, — проворчал второй, — запомни, стукач, такие, как ты, долго не живут на свете. Или язык укоротишь, или присыплет тебя где-нибудь невзначай…

Послав их про себя подальше, я побежал на свою делянку. Прикопал цветы и отправился спать. Утром после построения подошёл к коменданту, но тот сделал вид, что не заметил меня, резко повернулся и ушёл. Стыдно сказать, и в этот раз я не обратил внимания, на странное поведение окружающих. Как же я был слеп!

После вахты — ненужного сидения на вышке — я убежал к себе в сад и стал высаживать «черные шары». Кустики были небольшие, но уже с завязавшимися бутонами. Я сидел около них, взглядом глотая испускающуюся от них необыкновенную, неземную красоту. Когда же ладонью прикрыл один из кустиков от лучей солнца, не прикасаясь к нему, почувствовал легкое покалывание в подушечках пальцев, убрал руку — покалывание прекратилось, опять накрыл — покалывание возобновилось. — Что это? Усиков нет! Энергия? Но слишком сильная для цветов… — размышлял я.

— Романов — к Вороиру, — окликнули снизу.

— Вот, чёрт, забыл! — тревожно чертыхнулся я.

Как и вчера, в комнате директора лаборатории вкусно пахло кофе, он в той же расслабленной позе, с широкой улыбкой на холеном лице.

— Ну, что батенька, совсем голову потеряли! — встретил он меня радушно, как старого друга. — Я же просил вас сразу придти ко мне. А я ведь не спал. Ждал, волновался. Хорошо, охрана сообщила о вашем прибытии. Нехорошо получилось, а?