В пограничной полосе - [13]
— Вальди, ты же у нас кузнец! Тащи испорченные приборы, и идем в кузницу. Через два часа они будут в полном порядке. Не получится, я помогу.
Зейферт хлопнул Фрица по плечу.
— Таким ты мне больше нравишься. Медведь Носатый. Вот это дело! Я с вами.
Берлинец умел находить выход из любого положения. Ударив себя в грудь, он спросил:
— Скажи честно, Клаус, разве ты не должен меня благодарить?
— За что это?
— Да не разозли я тебя, пришла бы тебе в голову такая блестящая идея?
Шутка пришлась товарищам по вкусу. Послышался громкий смех.
— Ты, конечно, прав, только оставь меня, пожалуйста, в покое, — отшутился Клаус.
— А теперь подъем. Четверо — в кузницу, остальные — на уборку территории, — предложил Фогтман.
* * *
Пастор Хинцман пролежал несколько дней в постели, и хотя чувствовал себя еще неважно, уже был на ногах. Теплый весенний воздух придавал ему силы. Остановившись, он приподнял шляпу и вытер со лба пот. Вверху, вдоль опушки леса, шла шумная ватага школьников. Всмотревшись, он увидел Восольского и бургомистра. Они шли за школьниками. Восольский, жестикулируя, что–то доказывал бургомистру. В памяти Хинцмана моментально всплыл визит, который нанес ему учитель. Хинцман тогда еще лежал в постели. После обычного обмена любезностями, Восольский сказал ему:
— Хинцман насторожился.
— Пожалуйста, господин Восольский. Я не настолько серьезно болен.
С минуту поколебавшись, учитель полез в карман.
— Эти записки найдены в деревне. По–видимому, есть люди, которые знают больше, чем мы. Но прошу вас, не волнуйтесь! — Восольский протянул Хинцману листок с текстом, отпечатанным на пишущей машинке. В листке говорилось, что стекло в часовне разбил один из пограничников. Чтобы утаить это от общественности, пограничника перевели в другую часть.
— Что вы на это скажете?
Хинцман, покачивая головой, вторично прочел записку.
— Вы знаете, кто это написал?
— Представления не имею. Я бы посчитал, что это простое хулиганство, не будь кое–чего такого…
Хинцман с удивлением посмотрел на учителя.
— Да, видите ли, это… Как бы вам это сказать. Короче говоря, меня попросили вести кружок грамматики и литературы. Теперь это модно. Откажись я — сразу же скажут, что ты против чего–то. Все это так сложно…
— Но это же очень хорошо, господин Восольский. Знания облагораживают человека.
— Поэтому–то я и согласился. Итак, несколько дней назад одного пограничника действительно откомандировали с заставы. И что удивительно! вскоре на ту сторону перебежала женщина, с которой якобы дружил этот пограничник. Некая фрау Мюнх…
Хинцман кивнул.
— Я уже слышал об этом. Фрау Мюнх… Эта безбожница доставляла мне много беспокойства. Кто знает, почему она решила бежать!
Восольский склонил голову.
— Сдается мне, что за этим кроется многое. Рассказывают, будто на рассвете за Мюнх приходили вооруженные пограничники, но ее и след простыл. По–видимому, она много знала и позволила себе несколько необдуманных замечаний. Во всяком случае, так говорят. Ну, конечно, всему верить нельзя. Люди могут наговорить такого… Лучше всего молчать.
Хинцман возвратил Восольскому листок.
— Что вы хотите с ним делать?
— Сначала хотел сжечь, а сейчас думаю лучше отдать его бургомистру. Потому что, если это действительно слухи, я не хотел бы их распространять. Не люблю этого…
Вскоре Восольский ушел, а он, Хинцман, не мог заснуть до полуночи…
Пастор надел шляпу и пошел дальше. Восольский все еще продолжал что–то доказывать бургомистру. Что они могут так долго обсуждать? «Учитель — человек, с которым можно ладить, — промелькнула мысль у Хинцмана. — Он любит свое дело, а все остальное его мало беспокоит. Время вынуждает его заниматься тем, что он предпочел бы не делать. Но за это его упрекать нельзя. Правда, он очень болтлив. Наверное, и с бургомистром и с пограничниками ведет себя так же. Видимо, хочет, чтобы его заметили».
Пастор дошел до часовни, открыл ее и осмотрелся. То, что предстало взору Хинцмана, было ужасно. Грязные следы вели к алтарю и обратно. Пастор хорошо помнил, что еще неделю назад в часовне было чисто, а с тех пор в нее никто не заходил. Он осмотрелся. Окна оказались целыми. Иконы и статуи в порядке. Хинцман покачал головой. С того памятного вечера, когда он заметил в часовне свет, ничего подозрительного не произошло, и он начал думать, что ему просто померещилось. Следы же говорили о другом. Но может быть, Иоганн… О порядке в часовне заботился Иоганн Кольм. К нему–то и решил направиться пастор. Внешне Хинцман выглядел спокойным: Иоганн не должен был знать о мыслях, тревожащих его, пастора. Он нашел его в церкви. Иоганн протирал окна.
— Бог в помощь, Иоганн! — почти закричал пастор: старик был глуховат. Тот медленно, с трудом, обернулся.
— Господи, ваше преподобие! Вы уже выздоровели? Как я рад!
Они обменялись несколькими ничего не значащими фразами, прежде чем Хинцман решил перейти к делу.
— Надеюсь, во время моей болезни ты не забывал p часовне?
— Конечно, не забывал, ваше преподобие! Накануне грозы я прибрал наверху. А больше там не был. На следующий день вы заболели, и я решил, что в часовню без вас никто не войдет. Подниматься в гору мне с каждым годом становится все труднее: старею.
Настоящая книга целиком посвящена жизни подразделений пограничных войск Национальной народной армии ГДР.Автор, сам опытный пограничник, со знанием дела пишет о жизни и службе воинов, показывает суровость и романтику армейских будней, увлекательно рассказывает о том, как днем и ночью, в любую погоду несут свою нелегкую службу пограничники на западной границе республики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В рубрике «В тени псевдонимов» напечатаны «Жуткие чудо-дети» Линды Квилт.«Сборник „правдивых историй“, — пишет в заметке „От переводчика“ Наталия Васильева, — вышел в свет в 2006 году в одном из ведущих немецких издательств „Ханзер“. Судя по указанию на титульном листе, книга эта — перевод с английского… Книга неизвестной писательницы была хорошо принята в Германии, выдержала второе издание, переведена на испанский, итальянский, французский, португальский и японский языки… На обложке английского издания книги… интригующе значится: „Линда Квилт, при некотором содействии Ханса Магнуса Энценсбергера“».
Они собрались однажды вместе — семь немолодых дам, когда-то учившихся в одном классе. Им есть что вспомнить. о чем рассказать… но хочется ли им это делать?
Юнна хотела только напугать и прогнать морскую чайку… но подстрелила ее. Стоит ли удивляться, что этот случай послужил поводом для спора с Мари о сущности охотника?..
Юнна смастерила красивые рамы для работ, висящих в мастерской Мари, а заодно и перевесила их. И оказалось, что так они приобрели иной смысл… и даже обрели истинную ценность!
Юнна и Мари собираются смотреть кино: это вестерн из числа «ранней классики». Но Юнна знает, что Мари недолюбливает подобные фильмы и заранее начинает речь в его защиту. Возникает дискуссия, в результате которой Юнна будет смотреть фильм в одиночестве…
Эта книга о жизни: городской и сельской, о сотовой связи и поиске работы, о видах на урожай, альфа-самцах и кусочке счастья. Все ровно так, как и вынесено в название книги. Тонкий лирический сборник душевного автора.