В погоне за тайной века - [51]

Осип Шумахов рассказал Адамсу, что животное было так хорошо упитано, «что брюхо у него висело за колени». Мамонт, судя по его остову, имел в высоту более 3 метров, а длина его, если не считать клыков, превышала 5 метров. Голова мамонта весила более 170 килограммов.

Прежде всего Адамс позаботился о том, чтобы отделить скелет от мяса и собрать недостающие кости, которые были растащены дикими зверями. Ученый был счастлив, что ему удалось выбрать из грязи более пуда шерсти мамонта и отыскать завалившуюся в яму плечевую кость и недостававшую лопатку животного.

«Потом, — писал Адамс, — я велел отделить кожу с того бока, на котором лежало животное; она совершенно цела. Эта кожа была так тяжела, что десять человек, которые хотели нести ее до берега, чтобы растянуть на наносном лесу, с большим усилием могли приподнять ее… Через несколько дней работа кончилась, и я овладел сокровищем, которое совершенно награждало за труды и опасности, соединенные с сим предприятием, и даже за издержки, которых оно потребовало».[198]

Адамс отправил двух казаков к кораблю, который ждал путешественников в заливе Буорхая, а сам со своими товарищами решил «поставить памятник в воспоминание нашего открытия и путешествия». Казаки вместе с тунгусами поставили два животворящих креста в знак торжества и удачи. Один из них соорудили на вершине ледяного утеса, в сорока шагах от обрыва, из которого вытаял мамонт, а второй воздвигли на отмелом берегу, в том месте, где некоторое время назад собирали остов животного. Первый тунгусы назвали крестом посольства, второй — крестом мамонта. Адамс считал, что они простоят века и, может быть, когда-нибудь помогут исследователям узнать, как год от года разрушаются холмы, сложенные из каменного льда.

Однако когда в начале восьмидесятых годов прошлого столетия полярный исследователь Александр Бунге посетил то место, где был добыт для науки первый остов мамонта, он уже не нашел на ледяном утесе креста, поставленного Адамсом.[199]

Вскоре скелет и шкура мамонта были погружены на судно. В Якутске Адамс присоединил к ним купленные у купца Болтунова клыки животного и отправил свою замечательную находку в Петербург. Через несколько месяцев она была благополучно доставлена в столицу на перекладных.

Адамс, возвращаясь от берегов Ледовитого океана, собирался задержаться в Сибири, чтобы предпринять путешествие на Ляховские острова, о которых во время поездки за мамонтом он получил самые подробные и достоверные сведения от промышленника Белькова. Однако планы ученого были разрушены: в Якутске его ждало письмо, из которого он узнал о смерти матери.

Адамс отправился в Петербург, где занялся составлением остова мамонта.

Когда работа была окончена, Академия наук поручила академикам отделения естественной истории высказать свое суждение об уникальной находке. Академики, осмотрев скелет животного, пришли к заключению, что мамонт существенно отличается от ныне обитающих на земле индийских и африканских слонов и, кроме того, не имеет сходства с ископаемым «большим мастодонтом или мясоедным американским слоном». Ученые были единодушны в том, что мамонт, привезенный Адамсом, является «особенной породой слона и посему заслуживает особливого внимания естествоиспытателей».[200]

Остов мамонта.

Комиссия предложила приобрести скелет для Кунсткамеры, заплатив Адамсу 8600 рублей, которые он издержал на доставку мамонта с берегов Быковского полуострова в Петербург. В том случае, если Академия будет не в состоянии купить остов животного, ученые полагали, что он не должен быть продан за границу.

Дело о покупке мамонта долго странствовало по различным бюрократическим инстанциям. В конце концов было доложено Александру I, который распорядился приобрести его для музея Академии наук.

Но радость Адамса оказалась непродолжительной. Вместе с деньгами за мамонта он получил назначение в Московский университет. Это был удар по его планам. Новая должность закрывала путь на север. Его не радует высокий оклад и дешевизна жизни в Москве. Он готов пожертвовать своим личным благополучием, своим достатком ради того, чтобы оказать «значащую услугу отечеству» в исследовании полярных окраин России и утолить свою «непреоборимую страсть к путешествиям».

В августе — сентябре 1809 года он обращается к Александру I и министру просвещения П. В. Завадовскому с планом новой экспедиции для исследования Ляховских островов, «из коих отдаленнейший по всем сведениям, от тамошних народов собранным, должен иметь или соединение с Северной Америкою, или составлять особую часть света».[201]

Перед экспедицией Адамс ставит две задачи: во-первых, попытаться «достигнуть сухим путем Северного Ледовитого полюса, каковое покушение для всех мореплавателей было тщетно»; во-вторых, «отыскать отечество может быть и поныне там обитающих мамонтов».[202]

Он надеется, что ему разрешат употребить на эту экспедицию те 16 000 рублей, которые были отпущены посольству графа Головкина для обследования Станового хребта и сопредельных с ним районов. «Хотя, — пишет он Завадовскому, — по совершенной почти неизвестности границ между Россиею и Китайским государством, от нерчинских пределов до самого Восточного океана, великая польза сей экспедиции очевидна, но не меньшей ожидать можно и от подробного исследования на Ледовитом море против Святого мыса лежащих Ляховских островов, как по географии, так по геологии и астрономии».