В погоне за тайной века - [20]

«Вся сия многочисленная цепь называется у жителей Радак, я ее назвал графом Румянцевым. Островитяне рассказывали, что параллельно с сею цепью идет другая», которая также состоит из многочисленных островов и называется Ралик.[62] Но Коцебу не имел времени заняться их исследованием.

17 марта бриг «Рюрик» снова направляется к Уналашке, чтобы затем предпринять второе плавание в Ледовитый океан. Коцебу полон надежд. Теперь он знает, что морской путь вдоль северных берегов Америки существует. Он будет его искать год или два, но непременно постарается открыть. А пока без задержек и промедлений он спешит к Уналашке, чтобы заблаговременно подготовить легкие байдары для предстоящих исследований на мелководье студеного моря.

Позади остаются тропики. Временами налетает шквалистый ветер и резво гонит «Рюрика» к берегам Русской Америки.

Но неожиданно все надежды Коцебу рушатся. В ночь с 12 на 13 апреля «поднимается страшнейший шторм». Огромные волны, каких ни одному из моряков не приходилось видеть, то поднимают «Рюрика» на огромную высоту, то швыряют в зияющую пропасть. Ветер усиливается, срывает верхушки волн и дождем бросает их в лица вахтенных. Коцебу сменяет на мостике лейтенанта Шишмарева, оставляет на палубе четырех матросов, а остальных отправляет в трюм, где они будут в большей безопасности.

Страшная качка. С трудом удается держаться на ногах. В четыре часа ночи до слуха Коцебу доносится рев гигантской волны. Он встречает страшного врага лицом к лицу. Волна сбивает командира с ног и ударяет его грудью о штурвал.

«Опомнившись, — писал Коцебу, — я чувствовал жесточайшую боль, но оную заглушила горесть, которая овладела мною при воззрении на корабль, казавшийся близким к гибели».[63]

Одному матросу сломало ногу, другого выбросило за борт, но он ухватился за случившуюся под рукой веревку. Два матроса остались невредимыми и продолжали крепко держать штурвал. Мужество, с каким они действовали, вызывало восхищение.

«Рюрик» выдержал шторм, однако Коцебу пришлось много дней пролежать в постели, страдая от жестокой боли. Он так и не оправился в это плавание от полученной травмы. Но мореплаватель не хотел отказаться от мысли исследовать Северо-Западный проход.

4 июля 1817 года он снова увидел очертания острова Св. Лаврентия. Всего лишь суточный переход отделял его от просторов Ледовитого океана. Отто Евстафьевич направил свой корабль к северу. Однако за островом Св. Лаврентия он встретил сплошной лед, который закрывал доступ в Берингов пролив. Между тем болезнь все настойчивее напоминала о себе. Боль в груди усилилась, открылось кровохарканье.

«Теперь только уразумел я, — писал Отто Коцебу, — что положение мое опаснее, нежели я доныне предполагал, и врач решительно мне объявил, что я не могу оставаться в близости льда. Долго и жестоко боролся я с самим собой: неоднократно решался, презирая опасность смерти, докончить свое предприятие, но когда мне приходило на мысль, что, может быть, с жизнью моей сопряжено сбережение „Рюрика“ и сохранение жизни моих сопутников, тогда я чувствовал, что должен победить честолюбие. В сей ужасной борьбе меня поддерживала единственно твердая уверенность, что я честно исполнил свою обязанность. Я объявил письменно экипажу, что болезнь моя принуждает меня возвратиться в Уналашку. Минута, в которую я подписал сию бумагу, была одной из горестнейших в моей жизни, ибо с сим почерком пера я отказался от своего самого пламеннейшего желания, долговременно питаемого в моем сердце».[64]

Тяжелая болезнь, которая, вероятно, и свела в конце концов Отто Евстафьевича в могилу, не позволила ему продолжить поиски Северо-Западного морского прохода.

Письмо из Англии

За плаванием своего питомца ревностно следил Крузенштерн. Он с нетерпением ждал его писем и донесений, выписки из которых он тут же публиковал в «Сыне отечества» и «Северной почте».

Великий мореплаватель был восхищен первым плаванием Коцебу в Ледовитом море и ждал новых удач от его второго покушения в поисках Северо-Западного прохода, надеясь, что он летом 1817 года распространит свои исследования на восток и север открытого им огромного залива.

В это время у Ивана Федоровича родилась блестящая мысль о посылке новой экспедиции для поисков Северо-Западного прохода, но на этот раз со стороны Атлантики.

25 декабря 1817 года, когда «Рюрик» находился еще в Маниле, Крузенштерн с мызы Асс посылает Румянцеву письмо, в котором сообщает свои мысли о предполагаемой экспедиции в Баффинов залив:

«Точное исследование сего обширного залива любопытно по двум причинам: во-первых, ежели существует сообщение Западным и Восточным океанами,[65] то оно должно быть или здесь, или в Гудзоновом заливе. Последний залив осмотрен разными мореплавателями, и хотя есть в оном места не со всею строгостью исследованные, но более вероятности найти сие сообщение в Баффинском заливе, нежели в Гудзонове. Во-вторых, относительно географии обозрение сего залива весьма любопытно, ибо он со времени его открытия в 1616 году не был никогда осмотрен. Новейшие географы сумневаются даже в истине его существования. По крайней мере, не думают, чтоб Баффин действительно видел берега, окружающие сей залив».