В погоне за светом. О жизни и работе над фильмами «Взвод», «Полуночный экспресс», «Лицо со шрамом», «Сальвадор» - [160]

Церемония вручения «Оскаров» была намечена на понедельник, 30 марта 1987 года. Мои первые «Оскары» были связаны для меня с особыми эмоциональными переживаниями. Тогда я увидел воочию Кэри Гранта, Лоуренса Оливье и Джона Уэйна. Двоих из них уже не было с нами. Это было мое второе свидание с Киноакадемией, но я был ничуть не менее взволнован, чем в 1979-м. Я уже не был сценаристом, я был режиссером. Я давно уже утратил статус аутсайдера, и, откровенно говоря, казалось, ничто не может остановить «Взвод» на пути к победе. Зачем изображать наигранное удивление, если все вокруг твердили мне одно и то же? Опытный специалист по рекламе в Warner Bros. Джо Хайамс сообщил мне: «Стэнли [Кубрик] только что посмотрел ленту и без ума от нее». Джо был уверен на все 100 %: «Ты выиграешь, парень». В этот раз я собирался держать себя в руках, чтобы не позволить «Оскарам» снова укрепить мое высокомерие, обрекая на падение. Я планировал неразлучно оставаться с моей семьей. По возвращении домой в Лос-Анджелес Шон стиснул меня в своих объятиях («Для папы», — произнес он с подсказкой от Элизабет). Мой мир в этот момент достиг такой полноты, которую я редко испытывал. Вот чем различались 1979 и 1987 годы.

Тем не менее до начала церемонии я принял транквилизатор Lysanxia, который должен был позволить мне продержаться все три с половиной часа мучительного приключения. Сначала нас ждала красная ковровая дорожка. Приход каждого гостя объявлял с трибуны неподражаемый Арми Арчерд, обозреватель Variety. Кэтлин Тернер, Джейн Фонда, Сигурни Уивер, Сисси Спейсек — целый парад платьев. Царственные особы из некоего волшебного королевства проходили мимо жаждущих нашего внимания масс, выкрикивающих наши имена. «Вот здесь! Сюда! Оливер! Оливер! Мы здесь!» Подпрыгивающие девушки в футболках с надписями «Взвод». Потом Элизабет и меня в сопровождении моей матери и ее красивого спутника-гея, продюсера и любителя вечеринок Энди Куэна, сопроводили к нашим местам в первом ряду зала под прицелом телекамер. «Взвод» был номинирован на восемь наград, в том числе за мой оригинальный сценарий. Вместе с Ричардом Бойлом мы были номинированы в той же категории за «Сальвадор». Редкий случай конкуренции с самим собой. Ричард сидел через несколько рядов, позади меня вместе с Эстер (она проделала длинный путь из трейлера в Санта-Круз). Он пытался придумать, как подзаработать на всем этом гламуре. В конечном счете ему это удалось. Благодаря своему хорошо подвешенному языку, он получил профессорскую должность на кафедре киноискусства в каком-то колледже в калифорнийской глубинке. Эта «халтурка» его кормила по крайней мере лет двадцать, а потом он уехал на Филиппины, где жить намного дешевле. В другой части зала сидел бывший антагонист Ричарда, номинированный на «Лучшего актера» Джимми Вудс. Он весь сиял рядом со своей «наездницей», с которой он скоро сочетается браком и потом столь же быстро разведется. Джимми знал, что у него есть реальный шанс победить.

Каждое переключение телекамер на мою персону для отслеживания моей реакции на происходящее, как будто я должен был обязательно выиграть, ощущалось как новая форма публичной пытки. Лучшим актером второго плана был признан исполнитель главной роли в «Руке» Майкл Кейн за «Ханну и ее сестры». Ему проиграли номинированные Дефо и Беренджер, выступавшие против кандидатур друг друга во время предварительного голосования. Оба моих сценария уступили Вуди Аллену и «Ханне» в номинации за «Лучший оригинальный сценарий». Боб Ричардсон потерпел поражение в номинации «Лучшая операторская работа», однако наш опытный британский звукоинженер Саймон Кэй забрал «Оскар» за «Лучший звук», а Клэр Симпсон — за «Лучший монтаж».

С приближением объявления победителей в следующих категориях, в которых я был номинирован, нервы у меня все-таки начали сдавать, и я дважды выбегал в лаундж-зону, где Элизабет успокаивала и подбадривала меня. Я принял еще половинку таблетки. Да что же такое со мной происходит? Однозначного ответа не было. Виной всему гребаные нервы, которые перестанут меня беспокоить лишь годы спустя. Все дело в практике. Получится ли у меня в этот раз? Я представлял себе, как растворяюсь перед миллионами людей в потоках пота — вот это был бы настоящий конфуз. Неожиданно мне пришла в голову мысль удрать с церемонии. Объятия обнадеживающей меня Лиз заставили меня успокоиться.

Лучшим фильмом на иностранном языке стало нидерландское «Нападение», казалось, что трескотня режиссера никогда не закончится. Лучшей актрисой стала Марли Мэтлин за свою трогательную роль в «Детях меньшего бога», где она играла в паре с Уильямом Хертом. Фильм был снят одной из самых талантливых женщин-режиссеров того времени, Рэндой Хейнс. Марли была глухая, и это признание покорило наши сердца во время награждения.

Зал замер в ожидании, когда на сцену для вручения премии «Лучший режиссер» вступила Элизабет Тейлор. Она была лучшей из лучших, это было очевидно с первого взгляда. Девушка моей мечты в 1950-х и 1960-х, сердце кинематографа, все еще была очаровательна. Дэвид Линч, режиссер «Синего бархата», сидел неподалеку от меня. Много лет спустя он расскажет, как сильно хотел выиграть в ту ночь, чтобы «просто получить поцелуй от Элизабет Тейлор». Она зачитала пять имен режиссеров: Линч, Аллен, Ролан Жоффе («Миссия»), Джеймс Айвори и я. Неожиданно на меня будто бы подул ветерок из окна, температура тела вернулась к нормальной, и я почувствовал себя абсолютно спокойным в этот великолепный момент небесного блаженства.