В погоне за счастьем - [50]

Следующие четыре дня я знакомился с персонажами луизианской версии сериала «Счастливые дни», в которой играли только черные актеры. Во время службы на флоте я жил в Орландо, однако влажность в Луизиане показалась непривычной. Было такое ощущение, что ходишь в одежде, которую только что вынули из стиральной машины. Казалось, что потеют даже ногти и волосы.

Когда гостил у отца и его семьи, я позвонил матери и сообщил, что добрался до ее родного Рэйвилля и встретился с отцом. Я уже говорил ей, что поеду в Луизиану, чтобы встретиться с отцом и показать Кристоферу его дедушку. Мать рада тому, что я все-таки собрался и добрался.

– Мам, хочешь с отцом поговорить? – спросил я ее.

– Нет, – ответила она без колебаний.

Ее ответ проливает свет на отношения матери и моего отца. Я понимаю, что кроме секса, во время которого меня зачали, их, вероятно, мало что связывало. В общем, это еще одна загадка, которую я не разгадаю. В нашей семье не принято задавать слишком много вопросов.

Во время посещения Луизианы мы ездили в небольшое местечко под названием Дели. В Дели нет уличного освещения, нет неоновых вывесок и даже дорожных указателей. Я никогда в жизни не видел таких темных ночей и таких ярких звезд, как в Дели. Звезды здесь, словно лампочки, по которым я угадывал очертания созвездий. Не мог оторвать взгляда от неба и размышлял о том, как сложилась бы моя жизнь, если бы я вырос в этих местах. Мы с Кристофером познакомились с моей бабушкой, главой клана, которую зовут Ора Тернер. Она никогда меня не видела, но широко раскрыла свои объятия и обняла. Ведь я же ее внук.

– Я спрашивала твоего отца о том, где ты и как у тебя идут дела, – говорила бабушка. Она отошла назад, чтобы получше рассмотреть меня, и одобрительно кивнула. – Он про тебя ничего не знал. Но я все равно спрашивала.

Она поинтересовалась, где меня крестили. Я замешкался и не смог сразу вспомнить.

Бабушка заметила мое замешательство. Видимо, она глубоко верующий человек.

– Мальчик мой, если ты некрещеный, это обязательно надо сделать! И прямо сейчас! Пойдем-ка к ручью, там мы тебя и покрестим.

Меня охватила паника. На улице кромешная тьма, освещаемая только луной и звездами. У меня не было никакого желания окунаться в ручей. Бабушка успокоилась, когда узнала, что меня крестили в возрасте шести лет, когда я жил у дяди Арчи. Господи, спаси и помилуй! Услышав эту новость, бабушка перестала тревожиться.

Помимо сестер Деборы и Дженис, у меня есть другие братья и сестры. Это братья Дейл и Джуниор, а также сестра Мэри, которая живет в местечке Шревепорт. Кроме того, у меня есть множество теть и дядей. Все они оказались гостеприимными людьми и все были рады мне. Ритм жизни и привычки в Луизиане, конечно, не такие, как в Милуоки, но чем дольше мы общались и чем больше семейных историй они рассказывали, тем яснее понимал, как много у нас общего. Я всегда считал себя стопроцентным членом клана Гарднеров, но, как выяснилось, во мне есть и черты Тернеров.

Один из самых запомнившихся моментов путешествия произошел накануне отъезда. Однажды вечером, когда мы с Кристофером решили поехать на поезде, чтобы навестить мою сестру Мэри, отец пошел проводить нас до железнодорожной станции. Было еще не очень поздно, но уже стемнело. На небе сияли россыпи звезд. Мы стояли за зданием железнодорожной станции около рельсов, которыми заинтересовался мой сын. У нас оставалось время до отправления поезда, и Кристофер с дедушкой пошли исследовать рельсы. Кстати, мой сын с дедом сразу после первой встречи нашли общий язык.

Я смотрел, как они вдвоем шагали вдоль путей. Отцу уже за пятьдесят, но он был огромный, как дуб. Мой отец, патриарх большой семьи, гулял вместе с моим сыном – бойким и разговорчивым карапузом, которому недавно исполнилось четырнадцать месяцев. Отец гордо держал внука за палец, словно защищал его от опасности.

Я надолго запомнил эту сцену и часто вспоминал ее. Каждый раз, вспоминая, как отец с внуком гуляли по железнодорожным путям, задавал себе вопрос: «Почему же у меня этого не было в жизни? Ну почему?»

Шло время, и я понимал, что у меня нет ни капли обиды. Смешно ревновать своего маленького сына к тому, что он имеет то, чего был лишен я. Тем не менее годы, проведенные без отца, брали свое, и я чувствовал боль. Вне всякого сомнения, вид счастливых деда и внука бередил душу и тревожил наболевшее.

Провожать нас в аэропорт приехал весь клан Тернеров. Сестры обещали, что будут поддерживать связь. Я смотрел на Кристофера и думал о том, как наш разговор о матерях и отцах повлиял на мою жизнь. Благодаря нашему разговору я наконец встретился со своим отцом. И уезжал из Луизианы с чувством исполненного долга. В тот момент, возможно, я этого не осознавал, однако пришел конец моим почти двадцативосьмилетним страданиям. Теперь я мог сменить пластинку с блюзами по безотцовщине на что-нибудь более интересное. У меня был отец, которого я, правда, не очень хорошо знал и вряд ли когда-нибудь узнаю, но факт остается фактом. Хватит с меня этих блюзов.

Мы с Крисом вылетели в Калифорнию. Дорога назад показалась в два раза короче, чем в Луизиану. Круг замкнулся. Он получился не самой идеальной формы, но я понял свои истоки, какой у меня отец и родственники по отцовской линии. Меня больше не тревожили мысли о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы встретился с отцом раньше. Я начал жить настоящим. Когда шасси самолета коснулось калифорнийской бетонки взлетно-посадочной полосы, все грустные мысли исчезли, будто их и не было. Я почувствовал прилив сил и ощутил себя свежим, отдохнувшим и готовым преодолеть любые сложности на своем пути. Знал, что делаю все правильно, и был уверен, что меня ждут великие дела.