В погоне за облаком, или Блажь вдогонку - [13]

После очень сомнительного бракосочетания мне даже всплакнуть на плече у любящей мамочки не дали: амбалы подхватили под белы рученьки, и отвели в темницу. Ладно, пусть не в темницу, с освещением там проблем не было, но в тюрьму. Может, кому-то эти комнаты показались бы великолепным решением жилищного вопроса, но не мне, и не сегодня.

Сами по себе комнаты были совсем недурны: очень просторная гостиная, уютная спальня, тоже немаленькая, и гардеробная. Спальней и гостиной меня не удивишь, хотя у нас дома все обставлено куда скромнее, да и полезная площадь оставляет желать лучшего. Зато гардеробная при спальне и собственная туалетная комната могли бы произвести на меня впечатление. Могли бы. Если бы ни обстоятельства, при которых я оказалась в этих хоромах.

В гардеробной полно женской одежды: джинсы, блузки, кофточки, платья. Одних только пеньюаров я насчитала три штуки. Что удивительно, все сплошь моего размера. Оптимист! Джинсами я, может, и воспользовалась бы. Но не воспользуюсь, дудки. А уж пеньюары могут вызвать у меня разве что приступ нервного смеха. На что он, блаженный, надеялся?!

Выходит, Лёшка заранее готовился к похищению. Сволочь. Но если он надеялся, что я послушно переоденусь во что-нибудь более удобное, чем тесное свадебное платье, он сильно ошибся. Особенно насчет пеньюаров. В моем случае переодеться то же самое, что признать поражение. Фигушки! Платье, конечно, помнется. Жаль.

Дверь снова заперта. Подозрительная тенденция, однако. Возможно, так теперь будет всегда. Неизвестно за какое преступление меня, всю такую честную, без суда и следствия заперли под замок, аки несчастного Эдмона Дантеса. Ну что ж, по аналогии с ним лет этак через…надцать я стану графиней Монте-Кристо. Или, скорее, княгиней Коврижка, есть неподалеку такой островок. Все реальнее, чем Монте-Кристо, хоть и не так романтично.

Ирония судьбы: оказаться запертой в день собственного бракосочетания. А как же свадебный банкет? Так нечестно!

Ну и ладно. В гробу я видела этот банкет. Он мне нужен лишь для того, чтобы во всеуслышание заявить протест. Впрочем, я уже протестовала: и кричала, и рычала, и проклятьями сыпала в разные стороны. Досталось не только Лёшке, но и дорогим подружкам. Матери такие слова я говорить не решилась, зато уж какими взглядами ее "отблагодарила" — слепого бы проняло. А ей хоть бы хны.

Как она могла? С подругами я потом разберусь, но как на это могла пойти мать?! Уж она-то прекрасно знает, что Лёшку я воспринимаю исключительно в роли приятеля, и это тот максимум, которого мне для него не жалко: он даже на друга не тянет, не то что на мужа. И точно так же мать знает, как я люблю Артёма. Правда, мама всегда говорила, что никакая это не любовь, а сплошная глупость, и что скоро я непременно разочаруюсь в нем, потому что он мне не пара.

Возможно, мать была права. Противно так думать, но Артём сам дает повод для сомнений. Где его черти носят? Профессионал, ёлки! Где его шпионские навыки? Где всемогущие друзья, где чудодейственная техника, при помощи которой легко вычислить любого урода?

Пусть только появится! Выскажу ему все, что думаю о его профессиональных качествах. А заодно о человеческих. Скажу ему: размазня ты, Тёма. У нормальных мужиков средь бела дня невест не уводят.

Так что, Тёмыч, готовься. Я обижена на тебя, и обижена всерьез. А значит, говорить буду много и далеко не всё культурно. Потом прощу, конечно: виноват-то все же Лёшка. Это он, гад, все подстроил. Но коль уж ты назвался защитником отечества, круглосуточно должен быть во всеоружии. И не спасти собственную невесту из лап взбесившегося поклонника — позор и даже преступление. Готовься, Тёма, тебя ждет серьезная выволочка. Первая семейная.

А вот и мимо. Никакая не семейная. Мы ведь так и не поженились. Благодаря Лёшке. Еще больше благодаря мамочке: если бы та ни подыграла Дружникову, ничего бы не случилось. С Лёшкой все понятно, тот всю жизнь меня любил. Что, однако, не помешало ему жениться на Ольге. При моем, надо сказать, недосмотре и даже где-то попустительстве. Впрочем, я разрешила ему на ней жениться. Разрешила, когда поняла, что мне самой Лёшка ни для каких надобностей не пригодится.

Выходит, с Дружникова в некотором роде взятки гладки: что с больного возьмешь, кроме соплей и анализов? А влюбленный безответно — считай, тот же больной.

Но какова мать!

За деньгами погналась. При отце она бы себе такого никогда не позволила. Да при нем и необходимости бы не возникло, с папкой мы чувствовали себя защищенными. Как за каменной стеной жили. Мама всю жизнь работала кладовщицей на крошечном окладе, при отце ее не смущала скудная зарплата. Отец был заместителем директора оборонного завода. Не сказать, что шиковали, но имели все необходимое: трехкомнатная квартира в типовом доме, машина, гараж, дача, отдых в хороших санаториях. Если и отказывали себе в чем-то, так разве что в излишествах. В необходимом недостатка никогда не знали.

Всё из-за проклятого надела под картошку. Вроде отцовской зарплаты не хватало на питание. Да пропади она пропадом, та картошка! Я теперь никогда ее не смогу есть: знал бы папка, какую высокую цену мне выставят за этот надел. Картошка давно съедена, а мне теперь всю жизнь за нее расплачиваться. Вот уж дудки!