В подземном царстве - [77]

— Спасибо… Ни одного из нас веревкой не задело… Фери стекается, он особенно устал.

Потом наступает тишина. Как мы ни кричим, ответа нет. Нет ответа и через пять минут, и через полчаса. Только где-то за нашей спиной каплет в коридоре вода, равномерно, спокойно.

Ютка хочет спускаться вслед за ними. Я не разрешаю.

— Ни шагу больше без веревочной лестницы! Иди обратно, если не можешь больше, я остаюсь здесь.

Ютка тоже остается. Почти не дыша, впиваемся глазами в темноту. Так проходит, может быть, час. Первой заговорила Ютка:

— Лаци, что мы ждем? Ты все еще думаешь, что они живы?

Я боюсь ответить. Продолжаю сидеть неподвижно на корточках. Временами меня бросает в дрожь… Вероятно, от холода.

* * *

Разрешите, дорогой читатель, привести теперь отрывок из дневника Кальмана Вереша. К, сожалению, дневник Кальмана местами немногословен, но мне кажется, будет лучше, если я дам его, ничего к нему не добавляя.

«Фери был смертельно бледным, когда я. обвязав его петлей дюльферзитц, сунул в руки лампу, и он без звука начал спускаться. Крикнув об этом Якучу и Ютке. Фери стал быстро удаляться. Скоро я уже видел только мерцающую световую точечку. Шани попросил меня прижать его к стене, ибо он не в состоянии больше сохранять равновесие. Мне это было сделать легче, удавалось держаться за веревку. Бедный Шани от переутомления дрожал всем телом. Я очень боялся, что он упадет.

В это время мы не могли знать о случившемся с Фери, потому что веревка дернулась и ослабла. Казалось, на ней уже никто не висит. Снизу, однако, я не видел никакого света. Голоса тоже не слышал. Хотя Фери обещал, что, как только коснется дна, даст нам знать. Наверное, веревка оказалась короткой и Фери не смог откачнуться в сторону. Шани, очевидно, тоже подумал об этом, так как начал кричать, что пойдет за братом, чтобы с ним там ни случилось. Я не смог отговорить его. Якучу и Ютке даже не посмел сказать о случившемся. И Шани стал спускаться вниз.

Я тоже был в незавидном положении. Прямо на шею стекала сверху струя воды. Веревка была настолько мокрой, что, когда я сжимал, из нее текла вода. Мне хотелось бы отыскать более надежный карниз, но на стене не было опоры даже для ноги. Вот возобновилась прежняя сцена. Веревка дернулась, освободившись от тела Шани. Напрасно я прислушивался — ни звука не доносилось со дна пропасти. Я уже хотел подниматься к Якучу и Ютке, как заметил мелькнувший подо мной свет лампы. Стало быть, можно достигнуть дна или где-нибудь встать. Я тотчас стал опускаться дальше. Веревка была ужасно мокрой.

До тридцати пяти метров спуск шел гладко, потом еще «глаже», и в конце концов, не сумев удержаться за конец веревки, я, закричав что-то, полетел вниз. Мне повезло. Я упал только с высоты четырех метров. Длина двух веревок была шестьдесят метров, а глубина пропасти шестьдесят четыре метра, но при этих условиях с таким же успехом могла быть и сто шестьдесят четыре. Шани и Фери тоже были здесь. Фери весь окровавлен. Я кричал Якучу и Ютке, но они не слышали. Страшное место. Хотел бы я знать, можно ли отсюда как-нибудь выбраться. Мы перевязали Фери его собственными плавками. Потом осмотрелись. Недалеко отсюда увидели Нюзду (Живодера). А от него уже совсем рядом был сифон. Я погрузился по шею в воду, но дна не оказалось. Переплыть сифон не было сил. Между сифоном и Живодером шел другой ход.

Я изо всех сил вцепился зубами в его тапочку

Поползли было вверх по глинистому колодцу, но напрасно. Потом начали выбираться обратно. Фери выглядел страшно, и мы его отправили вперед. Потом вплотную друг за другом поползли следом за ним. На наше счастье, удалось отыскать конец веревки. Это был отчаянный труд. Не думал я, что смогу выдержать такое физическое напряжение. Я взбирался последним, непосредственно под Шани. К счастью, на стене повсюду были маленькие выступы, и было обо что опереться ногами, поэтому не приходилось работать только руками. Я проделал уже около сорока пяти метров, когда правая нога не встретила опоры и соскользнула левая. Сжав двумя руками веревку, я почувствовал, как по ней вниз побежала вода Но на руках висеть сил уже не было, опереться ногами было не на что, и я начал скользить вниз. «Шани, помоги», — кричал я, так как чувствовал, что могу сорваться. Но Шани не был в состоянии помочь мне ничем другим, как протянуть вниз ногу, а я, двумя руками сжимая веревку, изо всех сил вцепился зубами в его тапочку. Болтаясь в воздухе, как акробат, я старался ногами найти опору. Будь Шани на полметра выше, меня, может быть, и хоронить не вытащили бы из пещеры. Он спас мне жизнь. Спасибо».

* * *

Была поздняя ночь, когда мы выбрались на поверхность.

КОГДА ПРОРЫВАЮТСЯ ПЛОТИНЫ

19 июля, а следов флуоресцеина все еще нигде нет. Мы уже горим нетерпением. Двенадцать дней бродит он по неизвестной пещере. Немножко многовато. Теперь дежурный ездит на велосипеде к источникам только один раз в день.

Вчера, наконец, прибыли Ленке Граф и Габи Мадяри, Ленке тотчас проиграла пари в сто форинтов, так как не хотела верить, что существует пещера и что у подножия Большой стены мы уже прошли на сто пятьдесят метров вглубь. Теперь самая важная задача — достать необходимое количество веревочных лестниц. Было бы преступным легкомыслием и просто самоубийством спуститься в страшную шестидесятичетырехметровую пропасть Большой стены по веревке.