В подвалах отеля Мажестик - [36]

А что он делал после завтрака? Тому, кто вздумал бы последить за ним, нелегко было бы ответить на такой вопрос. Съев рагу, он выпил кофе, купил табаку, набил им кисет, потом вышел из бистро и долго стоял на тротуаре, рассеянно поглядывая вокруг.

Несомненно, у него не было продуманного плана. Вялой походкой он направился к служебному подъезду отеля и в коридоре остановился у контрольных часов, отмечавших время прихода на работу. Он напоминал путешественника, который вынужден долгие часы ждать поезда на вокзале и от скуки опускает монетки в автомат, выбрасывающий ему из лоточка карамельки.

Мимо него сновали люди, главным образом подручные повара, которые, перекинув через плечо полотенце, бегом бежали пропустить стаканчик в соседнем бистро.

А в длинном коридоре было жарко, душно, в лицо ударяли облака пара и кухонный чад.

В раздевальне не было ни души. Мегрэ вымыл руки и без нужды, просто чтоб убить время, добрых десять минут чистил себе ногти. Потом, задыхаясь от жары, снял пальто и повесил его в шкаф № 89.

Жан Рамюэль торжественно восседал в своей стеклянной клетке. Напротив него в кафетерии суетились три судомойки и новый служащий в белой куртке, заменивший Проспера.

— Кто это? — спросил Мегрэ у Рамюэля.

— Временный. Зовут его Шарль… Наняли, пока не подыщут подходящего буфетчика. А вы, значит, опять решили заглянуть к нам?.. Прошу извинить.

Время было самое горячее. Постояльцы роскошных номеров завтракают поздно и перед Рамюэлем вырастали пачки талонов, дефилировали официанты, звонили все телефоны разом, непрерывно двигались подъемники.

Не снимая котелка с головы, Мегрэ прохаживался по коридорам, засунув руки в карманы, забирался в кухню и останавливался за спиной какого-нибудь поваренка, приготовлявшего соус, словно эта стряпня страшно его интересовала, потом вновь приглядывался к мойке посуды или же стоял, прильнув лицом к стеклянной перегородке «курьерской столовой».

Как и в первый день следствия, он направился к черной лестнице, но на этот раз не спеша поднялся до самого верхнего этажа, все такой же хмурый и недовольный. Спускаясь обратно, он столкнулся с догонявшим его запыхавшимся директором.

— Мне только что доложили о вашем посещении, господин комиссар… Вы, вероятно, еще не завтракали?.. Если разрешите…

— Я уже поел, спасибо…

— Позвольте спросить, имеются ли какие новости? Я был просто потрясен, когда арестовали Проспера Донжа… Так вы в самом деле ничего не желаете скушать?.. Ну хоть выпейте рюмочку коньяку…

Директор чувствовал себя крайне неловко, разговаривая на узкой лестничной площадке с Мегрэ, не выражавшим никаких чувств, — в иные минуты он бывал удивительно вялым и толстокожим.

— Я надеялся, что пресса не станет трубить об этом деле… Вы же понимаете, для отеля неприятно… Что касается Проспера Донжа…

Можно было просто прийти в отчаяние! Ну как подступиться к этому угрюмому сыщику. Мегрэ стал спускаться вниз и опять очутился в подвале.

— Да, да… Что касается Донжа, то еще несколько дней тому назад я считал его образцовым служащим, готов был ставить его в, пример другим. Сами понимаете, в таком большом заведении, как у нас, всякие люди встречаются…

Мегрэ переводил взгляд с одной стеклянной стенки на другую, с одного аквариума на другой, как он говорил. Разглядыванье завершилось в раздевальне и привело Мегрэ к знаменитому теперь шкафу № 89, где кончилась жизнь двух жертв преступления.

— А вот насчет бедняги Кольбефа… Извините, что надоедаю вам… Но я так думаю… Ведь надо же обладать незаурядной физической силой, чтобы удушить человека среди бела дня в нескольких шагах от кухни, где находится столько людей, да еще так сдавить горло, чтобы жертва не могла ни крикнуть, ни забиться в судорогах… В такое время, как сейчас, это еще было бы возможно, потому что все хлопочут, суетятся и в помещении стоит страшный шум… Но в половине пятого или в пять часов вечера…

— Вы, вероятно, вышли сейчас из-за стола? — негромко сказал Мегрэ.

— Это не имеет никакого значения!.. Мы привыкли есть в разное время…

— Сделайте мне удовольствие, закончите, пожалуйста, свой завтрак… А я пойду… Я ухожу… Извините меня…

И Мегрэ зашагал по коридорам, открывал и закрывал двери, разжигал трубку, которая, однако, вскоре гасла.

Чаще всего шаги приводили его к кафетерию, ему уже стали знакомы все движения работавших там людей, и, остановившись у перегородки, он цедил сквозь зубы какие-то невнятные слова:

— Хорошо… Донж вон там… Он там каждый день, с шести часов утра… Хорошо… Дома он выпил чашку кофе, который Шарлотта подогрела, когда вернулась… Хорошо… Здесь, я полагаю, он себе в числе первых наливает чашку из кофеварки… Хорошо…

Что за чепуху он бормотал?

— По обыкновению он относит чашку кофе ночному швейцару… Хорошо… Вот именно потому, что в тот день Донж еще не принес кофе, хотя уже было десять минут седьмого, Жюстен Кольбеф и спустился в подвал… Хорошо… Ну, словом, по этой или по другой причине… Гм!..

Вон оно как: теперь уже наливают кофе не в серебряные кофейники, как для первого завтрака, а в майоликовые кофейнички, снабженные маленькими ситечками.

— …утром первый завтрак подают наверх все быстрее и быстрее… Хорошо… Потом закусывает Донж… Ему приносят завтрак на подносе…