В плену желания - [17]

Кивнув, Кит хмуро изрек:

– Когда брат скучает, он всегда впадает в дурное расположение духа, что приводит к всяческим эксцессам. Из-за чего все это?

– Не знаю, сэр. Быть может, он чувствует себя одиноким.

– Как так? У него же множество друзей!

– Конечно, их можно так называть, сэр, однако ни с кем из них его светлость не сошелся накоротке, никому из них он не станет изливать душу, как прежде бывало между вами. После вашего отъезда за границу его светлость стал другим. Никто этого не заметит, за исключением людей, очень хорошо знающих его. В чем эта перемена, право же, мне трудно объяснить на словах. Рискну предположить, разгадка в том, что вы близнецы. Его светлость ни с кем больше не откровенничал… Уверен, он не сыщет себе другого такого конфидента, как вы, чтобы излить душу, разве что найдет себе друга в своей жене… Не знаю, что чувствуете вы, сэр…

– Примерно то же самое, – тихо произнес молодой джентльмен. – Я и сам об этом задумывался, но, видите ли, у меня слишком много дел, чтобы хандрить, а брат томится от безделья.

– Так и есть, мистер Кристофер! В этом-то вся беда, и ее светлость вам обо всем подробно расскажет…

– Уже рассказала, однако я весьма сомневаюсь в том, будто его хандру способна излечить женитьба, особенно если учесть, что свою невесту он нисколько не любит.

– Согласен с вами, сэр, но если его светлость продолжит и дальше кутить в том же духе, то он до старости рискует остаться холостяком. Более того, если лорд Брамби узнает, с какой компанией водится его светлость, он, боюсь, не прекратит попечительство и на день раньше положенного срока. Простите, что говорю начистоту, сэр… Ваш отец действовал из лучших побуждений, однако он оказал вашему брату медвежью услугу, когда так обошелся с ним…

– Брат принял завещание отца слишком близко к сердцу… Как раз в то время он перестал со мной откровенничать, почти ничего важного не сообщал… Боюсь, завещание очень мучило его.

– Так оно и есть, сэр. Бесполезно было пытаться убеждать его, что следует доказать лорду Брамби собственную способность вполне рачительно управлять делами. Вы знаете, каков его светлость, когда горячится, а потом обижается. Он редко ездит к себе в поместья и совсем не интересуется происходящим, потому что ничего сделать без дозволения дяди не может. Я вижу, как это обстоятельство терзает его самолюбие.

– Неужели все настолько плохо? Черт побери! Лучше бы я остался дома! Не исключено, что мне удалось бы примирить его с дядей. Они никогда друг друга не любили, но мой дядя, думаю, разрешил бы Эвелину свободно распоряжаться в своих владениях, если бы брат захотел.

– Этого было бы недостаточно. Его светлости подавай или все, или ничего.

После паузы Кит заметил:

– И ради полного права распоряжаться своим наследством брат задумал этот брак без любви…

– Вы можете считать как угодно, сэр, но многие из таких союзов оказывались вполне удачными. Мне говорили, что мисс Стейвли – очень достойная молодая леди, без ветрености в голове. Меня не удивит, если его светлость со временем полюбит ее.

– Дай-то Бог.

– Вот именно, сэр. Я сейчас пойду за вашим завтраком. Мне кажется, не надо рисковать. Вам, сэр, не следует показываться внизу, пока мистер Клент не придаст вашим волосам новый вид. Очень удачно, что не придется подгонять верхнюю одежду его светлости под вашу фигуру, ведь это было бы весьма сложно, учитывая, как мало времени у нас осталось.

– Очень удачно для брата, но отнюдь не для меня, – пробурчал в ответ Кит.

Глава 4

Незадолго до восьми часов вечера городская карета лорда Денвилла, элегантного вида экипаж с дверцей, украшенной гербом его светлости, выехала на Маунт-стрит, чтобы высадить на ней своего одинокого, настроенного до крайности хмуро пассажира.

По внешнему спокойствию его лица посторонний человек ни за что не догадался бы, каких усилий стоило матери и камердинеру уговорить молодого джентльмена согласиться на этот, как он выразился, возмутительный маскарад.

Фимбер и мистер Клент потрудились на славу. Мистер Клент, настоящий мастер своего дела, придал волосам мистера Фенкота модную коринфскую стрижку, сделав вид, что верит, будто бы изрядная длина блестящих локонов его светлости – следствие длительного отсутствия в Лондоне. Целый час Фимбер показывал Киту, как следует завязывать галстук на излюбленный его братом манер. Между делом камердинер сообщил, что столь замысловатый способ завязывания галстука называется Тronе d’amour.[12] Раздосадованный мистер Фенкот едко заметил, что при данных обстоятельствах это по меньшей мере неуместно. Также он неуважительно высказался насчет довольно скромного по размерам, но ужасно тугого накрахмаленного воротничка, ехидно заявив, что его брат превратился в отпетого денди. Камердинер в свою очередь со всем почтением и терпеливостью описал во всех красках высоту и жесткость наимоднейших в Лондоне воротничков. Мистер Фенкот, внутренне содрогнувшись, уступил, испытывая благодарность, что его еще не заставляют надевать на себя эти «шоры». По ходу дела молодой джентльмен сообщил, что знай он, в какой костюм ему придется переодеваться, словно он собрался на бал, а не на семейный обед, то никакие силы не заставили бы его уступить уговорам маменьки. Леди Денвилл прожужжала ему все уши, пытаясь объяснить, как важно произвести на пожилую миледи самое благоприятное впечатление, ибо эта почтенная особа склонна проникнуться неприязнью к любому молодому джентльмену, рискнувшему появиться на приеме в коротких штанах неподходящего фасона. Слова леди Денвилл, разумеется, не улучшили его расположения духа.