В плену у живодеров - [22]

– А вы не предполагаете, что в плен он мог попасть не по своей воле? – раздраженный уверенностью своих товарищей, спросил Горбачев. – Элементарно мог оказаться раненым и не успеть вместе с вами укрыться на судне.

Ему никто не бросился объяснять ошибочность такого предположения, доказывая, что всемогущий и хитроумный Торин не мог позволить себя ранить, что он умышленно все рассчитал и принял, как всегда, единственное правильное решение. Спецназовцы промолчали. Даже Доронин, который был заместителем Торина и сейчас – единственным и полноправным командиром группы. Первым нашелся неунывающий Привалов.

– Ты не прав, Коля, – сказал он вкрадчивым голосом, как будто беседовал с душевнобольным. – Видишь ли, еще не было случая, чтобы Торину не удалось выбраться из самых опасных ситуаций.

– Хватит болтать! – приказал наконец хмурый Доронин. – Двигаемся на место, а там разберемся.

Северо-западное побережье острова Суматра

Торин опять лежал в трюме баржи и ждал. Последняя беседа с главарем пиратов, которые напали на «Охотск», внушала ему большой оптимизм. Во-первых, его решили не убивать. Это большой плюс, но не самый главный. Во-вторых, а это было гораздо важнее, главарь решил связаться с кем-то повыше рангом. Значит, высказанная Ториным версия об информации, которой он якобы располагал, попала в точку. Теперь из него эти сведения будут вытаскивать, а следовательно, появится возможность узнать, кто организовал нападение.

Где-то недалеко стал слышен звук работающего лодочного мотора. Лодка приближалась. Через некоторое время по палубе баржи затопали ноги. Стук швартующейся лодки о борт баржи и невнятные голоса подсказали, что к главарю прибыли гости. Торин прислушивался, но не мог ничего разобрать. Шаги стихли на берегу, и снова воцарилась тишина. Торин усмехнулся, потер руки и снова лег на вонючий матрас в ожидании очередного допроса.

Но бывший полковник ГРУ не просто лежал и ждал вызова. Он знал, что допрос может сопровождаться пытками, и к этому он сейчас и готовился. То, что у него было время, очень кстати. Торину не требовались современные стимуляторы, чтобы заблокировать боль и вынести неизбежные физические муки. Андрей Петрович прекрасно владел аутогенными способами блокировки или стимуляции. Для этого нужен был определенный настрой, мысленная редукция боли. Сигнал от источника боли просто не должен дойти до мозга. Но эта процедура занимала определенное время, необходимо внутренне расслабиться и сосредоточиться.

Именно этим Торин и занимался. «Отключив» процентов на девяносто все органы чувств, он настраивался на внутренний механизм нервной системы. Постепенно мышцы начинали неметь, сердце стало биться реже, в голове появился небольшой шум, в глазах все поплыло. Но мозг Торина продолжал работать ясно и четко.

Прошло минут тридцать. Наконец по палубе застучали шаги. «Готовы, – решил Торин, – созрели для самого главного допроса».

Крышка люка откинулась, и в проеме, освещенном заходящим солнцем, появилось смуглое ухмыляющееся лицо одного из пиратов.

– Эй, ты! Выходи! – приказал пират по-английски.

Торин стал неуклюже подниматься с матраса. Потерявшие чувствительность конечности пока еще плохо слушались, но Торин знал, что скоро с этим справится. Сами мышцы начнут работать автоматически, привычно соизмеряя усилия и расстояния. Подойдя к лестнице, Торин промахнулся пальцами мимо перекладины. Со второй попытки он ухватился и начал медленно подниматься, как пьяный. Наверху он споткнулся и, если бы пираты не подхватили его под руки, неизбежно бы ткнулся головой в палубу.

– Совсем плохо? – со смехом спросил один из них.

Другой что-то добавил по-малайски, и оба захохотали. Придерживая Торина под руки, пираты повели его на берег. Теперь Андрей Петрович шел более уверенно, но старался этого не показывать. По его подбородку текла слюна, но он не мог ее толком сглотнуть. Мышцы гортани не слушались, и язык тоже плохо ему повиновался. «Наверное, я сейчас выгляжу как идиот, – подумал Торин, – бессмысленные глаза, слюна изо рта».

В том же самом сарае, где его допрашивали в первый раз, Торин увидел, кроме прежнего главаря, еще одного пожилого человека. По виду он не был ни малайцем, ни индонезийцем. «Скорее всего сомалиец», – решил Торин.

Новый человек имел хозяйские манеры. Он сидел, развалившись на ящиках, и сверлил Торина пронизывающим взглядом, явно не спеша начинать допрос. «Хочешь составить свое мнение обо мне, – подумал Торин. – Ну давай, я тебе помогу». Андрей Петрович, борясь с оцепенением мышц, встал прямо, расправил плечи и посмотрел пристально в глаза сомалийцу.

– Значит, ты здесь главный, ты здесь все решаешь? – спросил он по-английски твердым и чуть насмешливым голосом.

Сомалиец не ответил, а лишь разглядывал стоявшего перед ним избитого человека и поглаживал свою седую длинную бороду. Наконец он раскрыл рот. Голос его был каркающим и резким, чувствовалось, что он привык повелевать и ждать беспрекословного повиновения от всех окружающих.

– Кто ты такой?

– А что, твой друг не поделился информацией? – искренне удивился Торин, с трудом ворочая языком и кивнув на главаря пиратов.