В плену сомнений - [44]

Конечно, их ожидает еще множество трудностей впереди, но с Джулианой он все сумеет преодолеть. Нынешней ночью он был почти готов простить ее родных за все те беды, что они принесли ему. Да, пожалуй, поэты правы, воспевая силу любви. Он тоже, кажется, сошел с ума от любви. Но такое помешательство только приятно, когда предмет твоей страсти — Джулиана — рядом с тобой.

Рис с восторгом вспоминал, какую неискушенность и в то же время какую готовность разделить с ним восторги любви выказала она этой ночью. Пусть поначалу она немного нервничала, но потом долгие часы любви стерли в ее сердце тревогу. Они соединялись и раз, и два; и второй раз был самым неистовым и самым великолепным.

Несомненно, так будет всегда. Ему, конечно, пришлось нелегко, когда Джулиана дозналась, что до нее у Риса были и другие женщины. Но ему и эту трудность удалось преодолеть безболезненно. В будущем он сумеет заставить ее позабыть о них, ведь, кроме нее одной, ему в этой жизни никто больше и не нужен.

Воган распахнул дверь бокового входа и вышел во двор. В первое мгновение темень ночи ослепила его. Но потом он разглядел, что никакой кареты там вовсе и не было. Черт подери, неужели этот трактирщик повредился в рассудке?

Вдруг что-то тяжелое опустилось ему на голову, и Воган без чувств рухнул на землю.

Он очнулся от крепкого ругательства, прогремевшего У него над самым ухом. Оглядевшись, Рис обнаружил, что лежит на холодном земляном полу в помещении, по виду своему напоминающему подвал. Из-за приоткрытой двери до него долетали звуки громкой перепалки, но из-за ужасающей боли в голове он не мог понять ни единого слова. Воган с трудом втянул грудью зловонный воздух подвала и попытался распрямить затекшие ноги, и тут только понял, что крепко связан по рукам и ногам.

— Дьявол! — выругался он. Как долго он мог здесь проваляться?

За дверью, видимо, не услышали, что он очнулся, но зато кто-то, кто находился совсем рядом, удивленно воскликнул:

— Рис? Это ты? Черт бы их побрал, они и тебя взяли?

Воган без труда узнал того, кому принадлежал этот голос.

— Морган? Что ты, приятель, здесь делаешь?

— Проклятые вербовщики!.. Пока меня сюда тащили, я подслушал, что нас с тобой собираются сдать на военный корабль, отбывающий через пару часов. Вот мерзавцы!

Услышанное заставило Вогана похолодеть. Вербовщики! Этого не может быть. Еще недавно он дарил ласки своей возлюбленной Джулиане, а теперь… Он даже не мог представить, сколько времени ему пришлось проваляться в этой вонючей, грязной дыре.

— Где мы, Морган?

— Не знаю. Они накинули мне на голову мешок. Думаю, что мы в таверне, где-то неподалеку от портовых доков. Меня сцапали, едва я расстался с Летицией.

— Не может быть, чтобы это была вербовка, — вслух лихорадочно соображал Воган. — Этим людям не нужны такие, как мы… ремесленники, сквайры. Ведь их клиенты — это бродяги да преступники.

— Да еще бунтовщики.

Но Воган все еще не мог поверить в случившееся.

— Да, но зачем им мы? Какие из нас моряки? Не знаю, как ты, Морган, но для меня что парус, что простыня — все едино. И я не буду скрывать этого, слышишь?

— Не трать попусту слова, — устало пробормотал Морган.

Но Рису уже удалось принять сидячее положение, и, собравшись с силами, он крикнул по-английски:

— Эй, вы там! Мне нужно поговорить с вами!

За дверью все стихло. Затем на пороге появился крупный мужчина, которому пришлось пригнуться, дабы не зацепить головой дверной косяк. Войдя в комнату, он распрямился и поднял повыше масляную лампу. Рис взглянул на лицо вошедшего и вздрогнул: то был Дарси Сент-Албанс, виконт Блэквудский, наследник и будущий владелец Нортклиффа, а также и брат Джулианы.

Так, значит, виконту известно о том, что произошло между ним и Джулианой? Но каким образом? И что этот негодяй мог сделать со своей бедной сестрой?

Рис мысленно выругался, кляня собственное бессилие и невозможность выплеснуть всю ненависть в лицо врагу. И он постарался вложить в свои слова как можно больше высокомерия, как можно больше презрения. Кто бы он ни был, виконт или кто иной, ему это не сойдет так просто с рук.

— Что все это значит, Блэквуд?

Виконт смерил его взглядом своих, таких же, как у сестры, зеленых глаз, холодных, словно ледяная морская вода.

— Ты уж было решил, что дело сделано, верно? Что получил то, что хотел, и Ллинвидд нынче в твоих лапах? Но, слава Небесам, ты проиграл, Воган. Это все, что я тебе хотел сказать.

Рис с негодованием тряхнул головой. Наверно, Джулиана здесь ни при чем, и это к лучшему. Может, все дело в юридическом расследовании, затеянном им против Сент-Албанса?

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

Лицо Блэквуда стало непроницаемым, словно он с трудом удерживался, чтобы не дать волю своему гневу.

— А к тому, что ты силой взял замуж Джулиану, чтобы завладеть Ллинвиддом, который отец отдает за ней в приданое.

Рис растерянно уставился на виконта.

— Завладеть Ллинвиддом? Не понимаю!

— Только не притворяйся, будто не знаешь, что Джулиана теперь единственная владелица Ллинвидда. Когда отец отыграл его у твоего родителя, Ллинвидд был отдан за ней в приданое. И чтобы защитить его от лживых посягательств таких мошенников, как ты, он юридически закрепил за ней неотторжимое право на владение.