В плену Сахары - [60]
Хотя регейбаты чистокровные берберы, сами они относят себя к племени шорфа, то есть к потомкам шерифа (одного из прямых потомков Мухаммеда). Согласно легенде, их мифический предок, благочестивый Ахмед эр-Регейби, в 1503 году пришел в долину Дра из Магриба как исламский миссионер и здесь женился на берберке.
Берберский элемент еще сильно сказывается на семейных отношениях регейбатов. Хотя имущество наследуется по отцовской линии, бабушка занимает в семье привилегированное положение.
В торговле регейбаты по традиции ориентируются на север. В апреле и мае они направляются к уэду Дра и пересекают его, чтобы на больших базарах Марокко продать своих знаменитых верблюдов, овец, шерсть, кожи и соль. В 50-х годах французская колониальная администрация запретила эту торговлю и закрыла регейбатам путь через уэд Дра. Предлогом послужила старая вражда между регейбатами и живущим в южном Марокко племенем айт-юси. Эта вражда, однако, прежде нисколько не мешала торговле. Французская администрация сослалась на якобы существующую «анархию» в областях, примыкающих к алжиро-марокканской границе. На самом деле в ее решении не последнюю роль сыграл тот факт, что в Марокко, Алжире и Мавритании в то время действовали освободительные армии.
Правительства молодых независимых стран в основном правильно оценили проблемы кочевых племен и постарались учесть их нужды и чаяния. Алжирские власти решили провести ежегодный мугар в Тиндуфе, чтобы таким образом возместить регейбатам потерю марокканских рынков.
Алжирское правительство придает большое значение развитию Сахары. Хотя до эксплуатации железорудных залежей в Гара-Джебиле еще далеко, ибо первоначально должен быть решен вопрос транспортировки и частичной обработки руды на месте, однако для Тиндуфа в целом уже планируется, строится и вводится в действие ряд объектов, которые должны резко изменить жизнь регейбатов в лучшую сторону. На первый взгляд может показаться, что житель Сахары живет сегодня так же, как его предки жили вчера, но это отнюдь не так. Когда в феврале 1967 года в Алжире происходили выборы в органы местного самоуправления, жители Тиндуфа тоже отправились к избирательным урнам. Четыре тысячи оседлых жителей оазиса выбирали городской орган законодательной власти, а девять тысяч семьсот кочующих регейбатов — свой орган самоуправления.
Тиндуф развивается. Вырастают новые улицы, прокладываются водопровод, канализация, строятся почта и больница, школа и интернат: ведь без интерната образование для маленьких кочевников останется недоступным. В 1968 году уже все дети школьного возраста посещали школу — городским школам было передано шесть вагонов-интернатов под жилье для детей кочевников и выделено специально для них семь классных помещений. Теперь предстоит вести упорную агитацию среди регейбатов, чтобы они не запрещали своим сыновьям (а может быть, даже и дочерям) учиться. Вопрос этот не простой. Вернется ли сын в пустыню, чтобы жить в палатках, питаться сушеными финиками и верблюжьим молоком и из года в год кочевать со стадом овец и верблюдов с одного пастбища на другое, — захочет ли он вернуться, если получит хоть какое-то образование?
Проблема кочевников волнует сегодня все страны Северной Африки. Кочевничество возникло как единственно возможная форма выживания в условиях пустыни. Скотоводы, которые вели с древнейших времен оседлый образ жизни, столкнулись лицом к лицу с прогрессирующим ее высыханием. Все беднее становился растительный покров, все короче вегетационный период, все ценнее вода. При этих обстоятельстах единственным выходом для пастухов было кочевание от одного пастбища к другому, осваивание все новых и новых пространств.
Скотоводство дает кочевнику молоко, масло, сыр и, наконец, шерсть. Овец стригут раз в год, чаще всего весной. Полученная шерсть не представляет никакой рыночной ценности: она разного качества и к тому же сплошь и рядом настолько грязна, что никак не может быть продана, но кочевник удовлетворяется и такой. Женщины катают из нее войлок для шатров, ткут ковры и одежду. Режут скот редко. Для этого он слишком дорог. Забивают только старых, уже не имеющих никакой продуктивной ценности животных, и тут используется практически все, даже внутренности — из них изготовляют сосуды для хранения жидкостей, из костей делают инструменты и иглы. Поэтому понятно то большое уважение, которым окружен у кочевников скот.
Жизнь кочевников, с нашей точки зрения, полна лишений. Те, кому обстоятельства позволяют ограничиться меньшим по расстоянию и времени маршрутом, пользуются еще известным комфортом. Ну, а тот, на чью долю выпал длинный путь, вынужден сократить свой домашний скарб до минимума. Немногим владеет кочевник кроме своей палатки: циновками и коврами, на которых он спит, котлами и мисками, когда-то глиняными, теперь — металлическими, деревянной кухонной утварью — вот и все. Жидкости и мука хранятся в бурдюках.
Они пришли из Сирии
Не удивительно, что кочевничество в Сахаре могло сохраниться в течение столь длительного периода: экономически абсолютно независимая форма хозяйства, а также традиционные и выдержавшие проверку временем отношения, сложившиеся между кочевниками и оседлым населением — жителями оазисов, у которых можно было обменять скот на финики, муку и необходимую утварь, были единственно возможным образом жизни в пустыне, единственным шансом выживания в ней.
