В плену Сахары - [42]

От других исследователей Генриха Барта отличала исключительная добросовестность. Добросовестность в процессе исследования, которая чуть не стоила ему жизни, и редкая добросовестность при записи наблюдений. «14 июля, — писал Барт из Аира, — мы двинулись на юг вдоль широкой голой долины Танезоф. Перед нашими глазами постоянно стоял фантастического вида гребень таинственной горы Идинен. Туареги всерьез считают, что гора служит прибежищем духов, и поэтому рассматривают всякое восхождение на нее как кощунство. Невзирая на это, а еще больше, действуя наперекор нашим друзьям из Гата, которые хотели нас удержать от этого восхождения, мы с Овервэгом решили подняться на гору и обследовать ее».

Но в конечном счете Овервэг остался внизу и Барт пошел один. «Вначале все шло хорошо, хотя путь через песчаные гряды, а затем через большую голую равнину, покрытую черной галькой, был крайне трудным. В состоянии полного изнеможения я наконец взобрался на узкий, стеноподобный гребень на уровне горного хребта, имеющего подковообразную форму. Неудовлетворенный, обессиленный, я с робостью огляделся вокруг. Было 10 часов. Я был совершенно беззащитен против палящих все жарче и жарче солнечных лучей, однако я не мог идти дальше, и мне пришлось прилечь. Но отдых без тени, без плотной еды не дал мне притока свежих сил. Я ослабел настолько, что был не в состоянии проглотить ни сухарика, ни финика, а при моем ничтожном запасе воды я не мог в достаточной степени утолить свою жгучую жажду. Я снова спустился в голое ущелье, чтобы попасть через него в долину и разыскать колодец. Зной стоял невыносимый; измученный жаждой, я сразу выпил всю воду, которая еще была у меня в запасе. Однако вскоре я убедился, что одно питье без еды никоим образом меня не подкрепило. Вскоре силы совсем оставили меня. Я сел, передо мной раскинулась широкая долина. Я все еще надеялся, что вскоре увижу наш караван; на миг мне даже показалось, что вдали растянулась цепочка верблюдов, но, увы, это был мираж…»

Медленно приближался вечер. Барт не мог сдвинуться с места. Он хотел развести костер, чтобы привлечь внимание своих спутников, однако у него не было даже сил, чтобы собрать немного хвороста.

«После двухчасового отдыха, — продолжает Барт, — уже в полной темноте, я встал. Трудно передать мою радость, когда на юго-западе, в долине, я увидел большой огонь. И в самом деле, это был сигнал друзей, которые разыскивали меня. Я выстрелил в воздух, затем долго прислушивался, но кругом по-прежнему стояла мертвая тишина. После длительной паузы я выстрелил вторично, но снова не услышал никакого ответа. Потеряв всякую надежду, я опять улегся на землю».

Наступил новый день, а Барт все еще лежал на том же месте. Солнце поднималось все выше и выше и сжигало своими беспощадными лучами потерявшего сознание путешественника.

«Я очнулся только тогда, когда солнце зашло за горы. Собрав последние силы, я помутневшим взором окинул равнину. Вдруг до моего уха донесся крик верблюда. Он показался мне самым прекрасным звуком, который мне когда-либо доводилось слышать. Я немного приподнялся с земли и увидел тарги[27], который, озираясь вокруг, медленно передвигался верхом на верблюде. У меня только и осталось сил, чтобы слабым голосом произнести „Аман, аман“ („Вода, вода“)…».

Генрих Барт быстро оправился от этой тяжелой экскурсии. Экспедиция продолжала свой путь. Через Тинтеллюст она направилась на юг, однако Барт предпринял вылазку в Агадес.

На этот город, как и на озеро Чад, постепенно наступала пустыня. За несколько лет до посещения Бартом Агадеса часть его жителей ушла в Нигерию. В Сокото, на южной границе пустыни, беженцы рассказывали, что песчаная буря погребла их родной город. Очень может быть, что была сделана попытка возродить к жизни засыпанный Агадес. Жители Сахары не легко сдаются, и все же Агадес в течение многих веков переживает неотвратимый упадок.

Добросовестный Барт за время своего краткого пребывания в Агадесе старался собрать как можно больше сведений о его истории. Так, он узнал, что город был основан в середине XV века (что совпадает с сообщениями арабского путешественника Льва Африканского, который после посещения Агадеса в 1526 году отмечал, что он «является совершенно новым городом»). В 1515 году город был завоеван властелином державы Сонгай Мухаммедом, якобы изгнавшим из него пять берберских племен, которые основали Агадес как промежуточную стоянку на караванном пути. Барт, кстати, во время своего пребывания в Агадесе обнаружил, что жители разговаривают на диалекте сонгайского языка с сильной берберской примесью. Приведем точное описание Агадеса, каким увидел его Барт. «Город Агадес расположен на равнинной местности, которая разнообразится лишь небольшими холмами из обломочных пород. На прямой линии, образовавшейся из террас низких домов, кроме приблизительно пятидесяти двухэтажных домов возвышается только высокая башня Месалладж… Население, включая рабов, я оцениваю в семь тысяч. Общее впечатление от Агадеса, что это опустевший город. Везде видны следы былого блеска. Даже в самых важных частях города, в его центре, большинство жилищ лежит в руинах; от многочисленного в прошлом населения осталось очень немного. На зубцах разрушенных стен вокруг рыночной площади сидят голодные коршуны, готовые кинуться на любые отходы».