В плену подозрений - [41]

— Я не считаю это вмешательством во внутренние дела, сэр.

— Тогда в вашей, с позволения сказать, логике обнаруживается явный пробел, полковник. Хотя с чего бы вроде? Утверждая, что Мотлинг лучший из всех, вы тем самым выносите, можно сказать, официальное суждение. Но тут невольно возникает естественный вопрос: а какие у вас основания для вынесения такого суждения? У вас что, большой опыт управления крупными компаниями?

— Да, я не без оснований считаю себя серьезным специалистом в области человеческой натуры, Дин.

— Забавно. Скажите, вам когда-нибудь приходилось слышать, что кто-то считает себя несерьезным специалистом? Кстати, мы все в той или иной степени именно такие. Всегда и во всем только самые лучшие. Увы, полковник, человек — это всего лишь человек. Эгоизм, боюсь, неистребим. Интересно, а какой у вас опыт промышленного производства, чтобы так категорически судить о способностях того или иного управленца? Вы что, когда-либо занимались промышленностью, полковник? Конкретно...

— Молодой человек! — чуть ли не брызгая слюной, взорвался Долсон. — Я здесь чуть ли не с самого начала и наблюдал, как работают Мотлинг и Грэнби. Поэтому могу и имею полное право делать профессиональные выводы относительно того...

— Полковник, давайте не будем отклоняться от темы, — перебил я его. — Сейчас вы говорите совсем не как выпускник Вест-Пойнта[1], а скорее, простите, как не самый удачливый бизнесмен, поскольку вряд ли можно оставаться полковником и одновременно заниматься серьезными делами. Такое, конечно, случается, но, по-моему, не часто. Так на чем же, позвольте спросить, основывается ваш деловой опыт, позволяющий делать столь категорические выводы относительно способностей других людей в этой весьма специфической сфере?

— У меня вот уже много лет свое собственное дело, сэр, если вам об этом пока неизвестно! Так что...

— Ах вот как? И какое? Крупный промышленный концерн или что-то в этом роде?

— Нет. Совсем не крупный. Ну, хотя... хотя вообще-то можно назвать и так. Все зависит от того, как посмотреть.

— И сколько у вас работников?

— Да какое у вас право? Это же неслыханная наглость!

— Полковник, учтите, если вы мне не ответите, я сам это узнаю. Не сомневайтесь.

Он, как-то вдруг обмякнув, пожал плечами:

— Если вам так уж хочется, то четыре. Хотя мне совсем непонятно, зачем...

— В таком случае, полковник, позвольте мне напомнить вам, что во время Второй мировой войны в компании «Дин продактс» работало свыше трех тысяч человек. Сейчас проблемы, само собой разумеется, несколько иные. И тем не менее. Вам нужен мистер Мотлинг. Что ж, это вполне понятно. Он на самом деле очень приятный человек. А вот мистер Грэнби совсем наоборот — весьма колючий и неудобный... если, конечно, не знаешь его по меньшей мере двадцать лет. Вы говорите, что выступаете от имени Пентагона. Тогда, значит, знаете генерала Макги. Он всю жизнь занимается военным производством и считается ведущим специалистом в этой области, не говоря уж о том, что вот уже много лет является профессором на кафедре Гарвардского университета. Заметьте, Гарвардского! Если, полковник, наш разговор вас по-прежнему интересует, то я хоть завтра с огромным удовольствием слетаю с вами в Вашингтон и послушаю, как вы лично изложите ему ваши аргументы, почему вас так интересуют внутренние дела нашей компании. Ну как, согласны?

— Вы что, пытаетесь угрожать мне, молодой человек?

— Нет, не пытаюсь, а угрожаю, полковник. Я акционер этой компании и, как таковой, требую от вас абсолютной беспристрастности. Другого быть не может. Это наше право, которое никто не сможет оспорить. Вы здесь представляете государство, военных, ну а меня же, как нормального акционера, интересуют прежде всего и в основном мои личные дивиденды, мои права избирать тех, кто будет хорошо их обеспечивать, ну и так далее. Надеюсь, суть вам предельно ясна. И при этом, должен заметить, мне совершенно не нравится, когда мной и остальными акционерами пытаются управлять, вертеть туда-сюда, заставлять делать что-либо против их воли. Мы сами решим, что лучше. Итак, полковник, телефон прямо перед вами. Решайте: если «да», то я в течение пяти минут организую нам завтра встречу с генералом Макги.

Все это время я не только не повысил голоса, но и улыбался ему. Что, похоже, повергло его в полное смятение. Такого полковник не ожидал.

— Полагаю, вам следует знать, Дин, что я, как мог, старался исполнять порученное мне правительством дело, только и всего, уверяю вас.

— Прекрасно, полковник, но я полагаю, вы, по каким-то, пока еще не совсем известным причинам, вторглись в область, к которой, по сути, не имеете ни малейшего отношения. Кстати, вы еще даже не удосужились сообщить мне о ваших полномочиях, впрочем, равно как и о вашем реальном опыте в качестве руководителя производства. И почему это, интересно, вы позволяете себе обращаться ко мне «Дин»? Для вас я был, есть и всегда буду «мистер Дин». Надеюсь, для вас в этом ничего странного нет? Ну так как, полковник: решим вопрос прямо здесь или слетаем в Вашингтон? Завтра же!

Мой экспромт с именем какого-то несуществующего генерала в Пентагоне и немедленной поездкой в Вашингтон был конечно же не более чем заурядной детской глупостью, но ведь надо же было сбить с него спесь?! Причем резко и неожиданно. На военных если что и действует, так это только фактор неожиданности. Нормальные аргументы тут помогают довольно редко.