В плену Левиафана - [96]
Лео — чудесный парень, ничуть не хуже святого Марка.
Но он ни с кем не сблизился по-настоящему. Он так же далек от любого, кто живет в К. (включая женщин, мужчин, детей и самого Алекса), как и в день приезда сюда. Алекс частенько размышлял над отшельнической жизнью молодого и здорового мужчины, но так и не смог найти ей объяснения. Теперь объяснение появилось: все дело в молодом берсальере. Сблизься с кем-нибудь Лео, рано или поздно Нанни Марин обязательно вылез бы на поверхность. Такова дружба и тем более любовь — они частенько бывают бесцеремонны, они норовят сунуться в дверь, куда их вовсе не приглашают, не задумываясь о последствиях.
Интересно, рассказал ли Лео обо всей этой истории Кьяре?
Ведь она выросла в К. и знает, что здесь произошло. Кьяра — репортер криминальной хроники, получить доступ к любым документам для нее — всего лишь дело техники. И Кьяра могла бы помочь Лео в его изысканиях, вот только каких?
И снова Алекс пытается поставить себя на место Лео. Что сделал бы он, узнай, что его родной дед — убийца и опасный сумасшедший, ведь иначе чем помутнением рассудка жестокую расправу над десятком ни в чем не повинных людей не объяснишь. Что сделал бы Алекс?
Ничего.
Изменить прошлое невозможно, остается лишь молиться за убиенных. И если уж твой близкий родственник оказался замешанным в мутную историю…
Вот именно — мутную.
Никто не видел Нанни после преступления, а убийцами его и фельдфебеля Барбагелату объявили только потому, что их тела не обнаружили среди других тел. Их не обнаружили ни в самом доме, ставшем могилой для взвода, ни в окрестностях. Картина преступления была восстановлена довольно приблизительно, а все полученные улики можно считать лишь косвенными. Но и их оказалось достаточно, чтобы клеймо убийцы пристало к Нанни навсегда.
Имея на руках такие вводные, тихий и робкий Алекс смирился бы, тут и к гадалке не ходи. А Кьяра? Кьяра, с ее темпераментом, страстностью, обостренным чувством справедливости и нюхом сыскной собаки, не стала бы принимать на веру обвинения в убийстве. Она попыталась бы докопаться до истины. И, если это еще возможно, защитить доброе имя предка. Которое является и ее именем.
Так почему не предположить, что Лео сделал то же самое?
Он не поверил в то, что его дед или прадед — преступник. Он решил разобраться в ситуации на месте. И для этого купил старый форт, отстроил его заново и сделал главной базой, откуда можно совершать вылазки, спокойно и методично исследуя горы и ущелья.
Лео ищет следы Нанни Марина. Следы его невиновности или виновности. Что-то такое, что могло бы поставить в деле альпийских стрелков окончательную точку. Конечно, он верит в невиновность берсальера, иначе не стал бы и затеваться с переездом в горы. Алекс хорошо помнит свой первый визит сюда, и полуразрушенный остов дома, и вылинявший плакат — он висел здесь с незапамятных времен и, возможно, был свидетелем произошедшей здесь трагедии. Куда делся оригинал — неизвестно, теперь на месте старого плаката висит новый, точно такой же, с единственным словом:
O N O R E.
Честь.
Вот что является определяющим для Лео. Честь. Честь семьи, честь фамилии, в конце концов. В его жилах течет кровь Нанни, и он готов на все, чтобы очистить ее от зловредных примесей. Так поступают все аристократы и просто порядочные люди. Защитить невинного еще важнее, чем наказать виновного… Эээ… откуда Алекс знает об этом? Ниоткуда, а может быть, от Кьяры… Точно не от Кьяры, иногда в своей работе она пользуется сомнительными источниками, а среди ее осведомителей встречается самое настоящее отребье. Кьяра считает, что для достижения цели все средства хороши. Тем более если цель — благородная.
Лео тоже не откажешь в благородстве, хотя он и лукавил, когда речь зашла о руинах форпоста. Сделал вид, что история альпийских стрелков ему незнакома, и назвал ее занимательной. Занимательной и забавной, кажется так, а ведь ничего забавного в массовой гибели людей нет. И… он появился в К. именно в тот день, когда синьор Тавиани приказал долго жить. Уже познакомившись с солнцеподобным красавчиком, ослепленный, очарованный и раздавленный Алекс упомянул и кладбищенского сторожа. И, услыхав, что старик умер, Лео расстроился. То есть это теперь Алексу кажется, что он расстроился. Теперь, когда у Алекса есть хоть какое-то объяснение произошедшему. Очевидно, Лео хотел поговорить со стариком, как с непосредственным участником тех событий и человеком, который знал берсальера лично. Жаль, что их встреча не состоялась.
Или состоялась?
«Да нет же!» — уверяет себя Алекс. Когда он вошел в дом синьора Тавиани, следов чьего-то присутствия обнаружено не было. К тому же у Лео слишком заметный автомобиль, и Алекс увидел его лишь в окне: проезжающим мимо, а вовсе не припаркованным у дома сторожа. И потом, откуда Лео знать, где живет синьор Тавиани? Даже если он искал старика целенаправленно, то обязательно спросил бы о нем либо на заправке, либо в баре у Джан-Франко, либо в одном из магазинчиков, понатыканных на центральной улице
