В плену Левиафана - [15]

— Можно сказать и так. Один человек попросил меня поехать с ним в одно место…

— Ты говоришь загадками, — синьор Пьячентини недовольно поморщился. — Что еще за человек?

— Его зовут Лео…

— Лео… Не тот ли парень, который приехал сюда на дорогущем авто?

— На «ламборджини», да.

— Когда же ты успел с ним познакомиться?

— Сегодня вечером. В баре у Джан-Франко…

— Сегодня вечером, так-так… И уже собираешься куда-то ехать с чужаком?

— Он просто попросил меня показать окрестности.

— Почему именно тебя? Насколько я знаю, весь день он провел с Пьетро Моретти. А ты ведь больше не работаешь на него. Или я что-то путаю?

— Все верно, синьор Пьячентини. Но это не касается тех дел, что он ведет с синьором Моретти…

— Разве?

Любая информация распространяется по К. со скоростью света. Синьора Пьячентини и близко не было в баре. Там не было ни одного из его друзей, с которыми хозяин магазинчика играет в покер по пятницам. Там не было ни одной подруги его жены Франчески, с которыми она раз в месяц отправляется на шопинг в Больцано. И тем не менее синьор Пьячентини в курсе всех дел. Вряд ли он обратил бы внимание на кого-нибудь из пришлых сноубордистов или начинающих горнолыжников, но появление в К. «ламборджини» — событие, сопоставимое с приездом Вольфа Бахофнера и даже самого папы. Мимо него не пройдешь.

— Это совсем другая история, — отчаянно закивал Алекс.

— Что за история?

Что-то подсказывало Алексу: о его завтрашнем восхождении к форпосту лучше промолчать. В К. и без того настороженно относятся к чужакам, а уж тем более таким: интересующимся не самыми благополучными страницами его истории. О которых никто не любит вспоминать. Скрыть факт отъезда вряд ли удастся: свидетели их с Лео завтрашнего отъезда обязательно найдутся. И — рано или поздно — о нем узнает синьор Пьячентини, и ему вряд ли понравится, что Алекс не поставил его в известность относительно своих планов. «Речь о доверии, — любит повторять синьор Пьячентини, — мы должны доверять друг другу. Так будет спокойнее — и тебе, и мне. И твоим родителям, перед которыми я несу ответственность».

Родители — неубиваемая карта.

Разговоры о родителях вяжут Алекса по рукам и ногам, заставляют быть откровенным с синьором Пьячентини даже в мелочах, правда, сегодня он кое о чем умолчал. Но первый блин, — вопреки опасениям Алекса, вопреки его вечно горящим щекам, — не вышел комом, а получился вполне съедобным. И синьор Пьячентини проглотил его, не поморщившись. Теперь у Алекса наготове вторая порция, где искусно смешались правда и ложь. Вернее, не ложь — легкая недоговоренность.

— Она касается профессии этого самого Лео.

— Чем же он занимается, таким диковинным?

— Он — метеоролог.

— И что?

— Он собирается поездить по долине. Посмотреть на места, где обычно скапливается туман…

Алекс и сам не ожидал от себя такой прыти в сочинении небылиц. Интересно, он покраснел или нет? Судя по спокойной реакции синьора Пьячентини, не больше, чем обычно.

— Что толку от таких смотрин?

— Не знаю, но назавтра ему понадобился помощник.

— И этот помощник — ты?

— Выходит, что так.

— Это все странно, Алекс. Принимаешь сомнительное предложение от человека, с которым только познакомился… С другой стороны, я тебя понимаю.

— Правда? — вырвалось у Алекса.

— Конечно. Я сам был юным. И понимаю, что сидеть в магазине — не самое веселое времяпровождение для молодого человека.

— Я не жалуюсь, синьор Пьячентини. Я вам очень благодарен.

— Ты хороший парень, Алекс.

— Спасибо. Так я могу поехать с Лео?

— Конечно. С условием, что расскажешь мне потом, как все прошло.

— Обязательно!

…Получив добро от хозяина, Алекс отправился к себе. Всю дорогу он думал о Лео и его идее купить форпост альпийских стрелков на вершине. Уж не безумна ли она? И не лучше ли было отговорить красавчика-метеоролога? Но Алекс и так сделал все, что мог: честно рассказал об убийстве, не утаил ничего из своих скудных знаний. И не его вина, что рассказ не произвел на Лео особого впечатления. Наоборот, подзадорил. Потом мысли Алекса вернулись к тунисским запонкам, потом — к радиоприемнику, потом — снова к Лео.

Если Алекс хорошо себя проявит, они могут стать друзьями, раз уж Лео собрался остаться здесь навсегда. Или хотя бы приятелями, Алекс согласен и на это. Добрые приятели, коротающие вечера за кружкой пива в баре, что может быть лучше? А есть еще кегельбан и автострада где-то далеко внизу: та самая, которая ведет к Больцано. И к Тренто и дальше в Верону и Венецию. Быть может, в один из дней — на исходе лета или в начале осени — они заедут в Верону все втроем: Алекс, Лео и «ламборджини». То-то удивятся родители и Кьяра! Удивятся и посмотрят на Алекса с уважением: скажи мне, кто твой друг, и я скажу — кто ты.

Итогом лихорадочных размышлений Алекса, неожиданно возвысившегося в собственных глазах, стал сон с Лео в главной роли. Правда, это был не совсем Лео, скорее, наспех собранная конструкция, где фрагменты человеческого тела оказались совмещены с деталями «ламборджини», но Алекс точно знал, что этот трансформер — Лео, никто другой. И трансформер мчал Алекса куда-то в глубь странного тоннеля, где тьма чередовалась со светом и то и дело мелькали какие-то надписи на стенах. Но прочесть их Алекс не смог, как ни старался.