В паутине страха и лжи - [15]

Я толком и думать не могла. В моих мыслях сейчас царила такая паника, что в пору было соскочить с кровати и метаться по комнате. Прошла неделя. Неделя с Алексом. Неделя, которая почему-то выпала из моей памяти. Хотя за забывчивость я догадывалась, кому надо «спасибо» сказать. Но зачем он так поступил? Демоны изнанки его побери, что происходило эту неделю?!

Но я лишь покачала головой. По-прежнему на эту тему не могла и слова сказать. И тут, сомнений нет, снова Александр постарался! Вот ведь гад! Но почему?! Неужели между нами что-то было… При одной мысли об этом в горле встал ком зашкаливающего ужаса.

— Ну не знаешь, так не знаешь. Главное, что сейчас все нормально, — Дарла явно считала, что переживать не о чем. — На завтрак-то пойдешь? Тебе Гран с Тавером, кстати, большой привет передают.

— Спасибо, но я пока тут побуду, — я кое-как вымучила улыбку. — Может, к обеду выйду. Мы в Вестсар-то во сколько прибываем?

— А вот как раз после обеда и будем на месте, — ответила Аниль. — Гран говорит, что уже сегодня к ночи к нему домой доберемся. Ну ладно, — она встала, — мы тогда пойдем, а ты отдыхай пока.

Девчонки вышли из моей каюты. И едва за ними закрылась дверь, я соскочила с кровати. Тут же чуть не взвыла от с еще большей силой захлестнувшего ужаса: на мне была надета не моя сорочка! У меня такой вообще не имелось! Эта, из полупрозрачного серебристого кружева, явно стоила столько, что я бы уж точно финансово не потянула. Я кинулась к своей дорожной сумке. Вроде бы все мои вещи оказались на месте. Взгляд сам собой переместился на стоящий рядом шкаф. Я нерешительно распахнула дверцы и обомлела. На вешалках висели платья. Немного, всего семь, но каждое изысканное и явно дорогое. И почти тут же вдруг в мыслях всплыла обрывком фраза голосом Алекса:

— Привыкай одеваться как графиня.

Отступив на пару шагов назад, я схватилась руками за голову. Ноги сами собой подкосились, и я опустилась на колени. Тело била крупная дрожь. Неделя… Да что же происходило со мной эту проклятую неделю?!

Как ни удивительно, паника придала мне сил. Я спешно поднялась на ноги, переоделась в свое платье и заплела волосы. Решительно направилась к двери. Сейчас найду Алекса и всю душу из него вытрясу! Пусть только попробует мне не рассказать!

Но выйдя в коридор, я так и замерла на месте. Понятия ведь не имела, где графа искать. Хотя можно же у кого-нибудь из слуг спросить. Но тут же следом пронзило озарение. Я помнила путь. Дальше по коридору, потом на лестнице наверх и направо. Там еще один коридор и несколько дверей в апартаменты Александра: в кабинет, в гостиную и в спальню…

Я тут же поспешила туда. Все оказалось как в этом смутном воспоминании. Толстый ковер на полу, дорогие деревянные панели на стенах, резные двери с золочеными ручками. Но вот только везде было заперто, и на мой разъяренный стук никто не спешил открывать. И куда Алекс подевался? Он ведь может быть где угодно на корабле!

Я побрела обратно в свою каюту, пребывая в полнейшей растерянности. Вернувшись, закрыла за собой дверь и не меньше минуты так и стояла истуканом. Дико хотелось разреветься от паники и страха. В голове билось только одна мысль: «Пожалуйста! Лишь бы только между нами ничего не было!». Вся надежда оставалась на честность Алекса. Но о какой вообще честности могла идти речь после всех его поступков?..

Я была уверена, что Александр так и не появится. Ну а что, логично, сотворил неведомую гадость, а сам в кусты, чтобы я от неопределенности мучилась еще больше.

Время уже потихоньку приближалось к полудню. Моя паника к тому моменту не только не унялась, но и возросла еще больше. Хорошие ведь мысли в голову не лезли, а только плохие. И когда вдруг дверь в мою каюту без стука отворилась, и вошел граф Арландский собственной персоной, я чуть было не запустила в него своей дорожной сумкой, которую как раз собирала.

— Ты… Ты… — я сжала руки в кулаках, голос дрожал от бушующей злости.

Алекс спокойно закрыл дверь и смерил меня внимательным взглядом. Усмехнулся и с укором покачал головой:

— Значит, ты все-таки это сделала…

— Сделала что?

— Стерла себе память о последних днях, — совершенно по-хозяйски подошел к кровати и присел на край. — Я все же надеялся, что ты не струсишь.

— Что ты мне зубы заговариваешь? — я едва сдерживалась, чтобы не кричать. — Я не могла сама себе стереть память! Это ты как-то это сделал! А еще сделал так, чтобы я никому рассказать не могла! — и все-таки в ярости зашвырнула в него сумкой.

Но Алекс поймал ее на лету и отставил в сторону.

— Ч-ч-ч, моя драгоценная, не буянь, — смотрел на меня с невозмутимой улыбкой. — Да, кое в чем ты права. Но лишь в том, что именно я поставил магический запрет на откровенные признания об этой неделе. Вот только сделал я это исключительно для тебя самой, а не в каких-то своих корыстных целях. Сама посуди, — терпеливо объяснял он, — мучимая совестью, ты бы непременно рассказала своему ненаглядному, что я, весь такой мерзавец, принудил тебя провести со мной эту неделю. И если этот опустошитель не совсем тюфяк и размазня, то непременно бы задумал со мной разобраться. И тогда я бы имел полное право его убить. А мне этого делать совсем не хочется. Ты же сразу начнешь убиваться, меня во всем обвинять, что уж точно не улучшит наши непростые отношения. Вот потому, моя совестливая, я и запретил тебе кому-либо о произошедшем рассказывать. Ну а память, уж извини, ты сама себе стерла. Я лично был против этой затеи.