В паутине Матильды - [15]

Бывают иногда дни, которые начинаются вот так, когда все получается. Так что есть причины, чтобы не умирать слишком рано.

– Меня это просто спасет. – Я готов расцеловать ее.

– Это не ради твоих прекрасных глаз, – останавливает меня Шанталь. – Мне очень приятно подложить свинью этому мерзавцу. Если захочешь его прокатить в своем романе, не стесняйся.

IX

Весь в поту, перескакивая через четыре ступеньки, поднимаюсь по лестнице. В руках полно почты. Никаких планов на ближайшие дни. Продолжение моего расследования зависит от чтения досье. Хочу заняться любовью с Леной. Непривычно прохладная и пустая квартира. Как футбольное поле в четыре часа утра. Пищит автоответчик. Слушаю послания в надежде получить весточку от Лены. Сара настаивает, чтобы я ей позвонил, мать приглашает нас с Леной на обед в честь дня рождения брата, Вик просит прийти на следующую репетицию «Черных демонов».

Снова размышляю о письме Лены. Она говорит, что я старею. Старается сделать мне больно. Она права. Я плохо подготовился к переходу в клуб тридцатилетних. И она это знает. Однажды утром в зеркале в ванной я увидел уже не прежнюю физиономию. Волос меньше, живот больше. Каждое утро подвожу итоги. Ты слишком много пьешь, объедаешься в ресторанах, уже не знаешь названий групп, выступающих по радио, смотришь на девиц, которые моложе тебя вдвое. Возьми себя в руки!

Я снова перед этим проклятым зеркалом. Жирные волосы, бледная, опухшая физиономия. Снимаю свитер, джинсы и плавки. Рассматриваю себя. Красные, воспаленные глаза. Большой живот и жир по бокам. Бледный, узкоплечий. Зубы начинают желтеть. Надуваю торс и выдыхаю. Мой член сморщенный и холодный. Спящий. Сажусь на край ванны. Включаю бритву Лены, которую она забыла. Рассеянно слушаю старые записи на автоответчике. И вдруг голос Лены: «Милый, это я. Я в городе, у Мари. Вернусь поздно. Люблю тебя». Я уже забыл, что она меня так называла. Мне плохо. Бритва погружается в мои волосы. Рука не дрожит. Я прочерчиваю дорожку от пупа к члену. Каждый вырванный волос причиняет мне боль. Кусаю губы, чтобы не закричать. Зачем это делаю? Клиент для психушки. Выключаю бритву. Все это из-за тебя, Лена. Смотрю на свои волосы на полу. Начинаю. Включаю неоновую лампу над раковиной. Полумрак. Закрываю глаза. Опираюсь рукой о кафельную стену. Заставляю себя снова думать о Лене. Говорю: «Я люблю тебя, Лена. Я сделаю из тебя маленькую шлюху». Спрашиваю ее: «Ты любишь это? Отвечай, ты любишь это?» Она как кукла в моих руках. Лежит на постели голая, лицом к подушке. Она все позволяет. Моя рука двигается. Сначала тихо, потом все быстрее, быстрее. «Потаскуха, как ты любишь трахаться?» Все сильнее и сильнее. Сейчас я вонжусь в тебя. Смотри на меня. Боишься? Боишься? Отвечай, кричи, плачь!

Лена не отвечает.

Я бью ее по щекам, кусаю, готов вырвать ее полные груди, царапаю ей спину. Она молчит. Мой мозг раскален, я хочу заставить ее говорить. Мне хочется, чтобы тебе было больно. Кричи! Возьми меня всего, дрянь! Но я так и не слышу ее голоса.

Чувствую струю воздуха за спиной. Кто-то открыл дверь… Оборачиваюсь. Я слишком резко повернул голову, и зеркало разбивается. Кто-то видел меня. Матильда! Уже исчезла. Грязная шлюха.

Принимаю душ. Холодный. Выхожу, бросаю последний взгляд в зеркало. Мне улыбается тип с жирными волосами и с шишкой на лбу. Возвращаюсь в кабинет. Матильда делает вид, что ничего не видела и не слышала.

– Дрянь, ты шпионишь за мной! Делаешь, как моя мать, всегда появляешься внезапно.

Набиваю трубку. Старуха в рамке не шелохнется, рассматривает меня изучающим, внимательным взглядом энтомолога.

– Будем жить дальше, Матильда, – говорю я.

Рассказываю ей свои парижские приключения. Я знаю, что она меня не слышит, но продолжаю говорить громко и четко. Так я себя чувствую не столь одиноким. Распечатываю почту. Реклама из магазина одежды, где Лена купила мне последний подарок ко дню рождения. Цветной жилет, шелковый галстук и белую рубашку. Все это было зря. Я их так и оставил в коробке, облачившись в свои вечные джинсовые рубашки. Сейчас я их просто терпеть не могу. Залезаю в шкаф. Перебираю одежду Лены. Вдыхаю ее аромат, затем продолжаю чтение почты.

Меня отыскала государственная казначейская служба. Две тысячи восемьсот франков не уплачено за кредит. Взгляд на Матильду. Рву бумагу.

– Ты никогда не платила за кредит.

Впервые я называю ее на «ты».

– Ты всегда жила вне закона? Жизнь тебе не преподносила подарков. Всегда выпутывалась сама. Мужчины были подлецами с тобой. Не я, Матильда. Даю слово.

– Это правда, что вы с сестрой воровали машины?

– Нет, извини, я знаю, что ты никогда не занималась кражей машин. Спекулировать ими, мошенничать со счетами – не отрицаю. Воровать чеки, медицинские рецепты или печати в мэрии – тоже. Но машины – никогда. Ты слишком уважаешь технику. Мне кажется, я тебя понял, Матильда. Ты всегда хотела выпутываться сама. Так?

– Почему ты не отвечаешь на мое письмо? Вот уже месяц, как я жду ответа.

Я уютно устроился в кресле. Мечтательно кручу свою замечательную ручку. Я так еще и не воспользовался ею по-настоящему. Пристально смотрю на Матильду. Она выдерживает мой взгляд. Звонят.