В паутине дней - [6]

Его голос, пронзивший темноту, казался удивленным.

– Конечно, мисс Сноу.

– Не думайте, что я домогаюсь сочувствия, рассказывая, что я совершенно одна на свете и у меня нет ни родных, ни близких. Это действительно так. Я получила место в доме ваших родственников – хозяин лавки сказал мне, что вы братья, – потому что я должна работать. Но я не понимаю – а я довольно понятливая, сэр, – почему это дает вам право говорить со мной неуважительно.

Какое-то время он ничего не отвечал, и были слышны только всплески воды на отмели, где резвилась рыба. Когда он отозвался, то в его голосе уже не звучала насмешка, которая так рассердила меня.

– Простите меня, Эстер Сноу, – сказал он.

– Прощаю, – сказала я спокойно, – но смотрите, чтобы больше этого не повторилось.

Его смех снова прозвенел в ночи:

– Вы сказали это совсем как учительница. Я опять почувствовал себя маленьким мальчиком в классе старика Мариотта. – Тут его смех замер, так как он занялся управлением лодкой и с большой ловкостью направил ее вверх по каналу, что вдавался в глубь побережья, оставляя речное русло позади.

– Этот канал ведет прямо к дому. Скоро вы уже будете в Семи Очагах.

Будь я пугливой по натуре (а я такой не была), это путешествие по каналу наверняка нагнало бы на меня страху. Под густыми куполами деревьев тьма была непроницаемая, серый мох свисал с ветвей и задевал мертвыми пальцами наши лица. Огромные птицы, треща крыльями, стремительно проносились рядом, и летучие мыши метались над нашими головами с дребезжащим писком. Я закрыла нос платком, так как зловонные испарения поднимались с болота и обволакивали нас.

Я укуталась в свою накидку от нездорового ночного воздуха, и хотя я подумала, что первый Ле Гранд поступил очень глупо, построив дом в таком забытом Богом месте, но оставила эту мысль при себе. Я заговорила лишь однажды, когда вдруг раздался такой жуткий рев, что, казалось, исторгать такие звуки могло только какое-то невероятное чудовище. Даже воды канала сотрясались от этих звуков.

– Что это? – спросила я Руа Ле Гранда.

– Ничего особенного, не бойтесь, – бросил он.

– Я не боюсь, а интересуюсь, что это.

Вопли усиливались. Казалось, что ревел уже не один монстр, а целая дюжина.

– Это аллигаторы на Черном Берегу. Но это далеко отсюда. Они приплывают в бухту с большого болота, но если их не тревожить, они не опасны.

Это прозвучало малоутешительно, но рев прекратился, и я ничего больше не сказала. А хотелось сказать, что, хотя тревожить аллигаторов я и не собиралась, мое мнение о его предке Ле Гранде – и так неблагоприятное – еще больше ухудшилось. Так в молчании мы плыли по каналу, который уже сузился настолько, что я могла руками достать до обоих берегов. Наконец я спросила Руа Ле Гранда:

– Зачем плыть в лодке, когда уже можно идти по земле?

– С обеих сторон трясина. Можно сразу увязнуть по горло. В детстве у меня была кобыла, я никогда не забуду, как стоял здесь и беспомощно смотрел, как ее засасывает это болото.

– Но зачем было выбирать такое гиблое место для жилья? – воскликнула я.

Его тело качалось из стороны в сторону вслед за веслом.

– Первый Ле Гранд был беженцем из Франции. – Он рассмеялся. – Он искал такое место, где его не смогут найти.

– А почему он бежал из Франции?

– Об этом он никому не рассказывал, Эстер Сноу. Когда человек покидает родную землю и меняет ее на чужую, он бежит от чего-то в своем прошлом. Так что наверняка он старается забыть об этом. – Он презрительно усмехнулся. – Пионеры, – фыркнул он.

– Вы хотите уверить меня, что пионеры – всего-навсего беглецы?

Он опять рассмеялся.

– А разве нет? – весело спросил он. – Разве они не те, кто всего лишь не смог справиться с трудностями, что выпадали на их долю?

Я хотела было поспорить, но тут передо мной встала моя собственная жизнь. Разве я сама не убежала от своего прошлого, потому что не могла смириться с нуждой? Разве это не свойственно человеческой натуре вообще – бежать и искать лучшей доли, когда жизнь становится невыносимой?

Но размышлять об этом было уже некогда, потому что лодка стукнулась о перекладину деревянного причала. Руа Ле Гранд привязал ее и найдя в темноте мою руку, помог мне подняться по ступенькам на пристань.

– Дом совсем рядом, – сказал он.

Я подождала под густыми кронами деревьев, пока он расталкивал Вина и давал ему приказания насчет моего багажа. Затем, взяв за руку, он повел меня по тропинке, которая кружила и извивалась в лабиринте деревьев и кустарников, пока наконец не вывела нас к дому.

Я почувствовала облегчение, когда увидела его. Он был такой высокий и прочный, увенчанный квадратной башенкой. На фоне вечернего неба действительно темнели высокие силуэты семи каминных труб. Однако этот дом не соответствовал тому, что я ожидала. Так как это был вовсе не изящный дом с белыми колоннами. Этот был сложен из темного кирпича, и, если бы не свет, падавший через высокие длинные окна и не отражение его на крыльце, дом выглядел бы, пожалуй, мрачно и печально.

На первой ступени Руа Ле Гранд остановился и осторожно отпустил мою руку.

– Здесь я должен оставить вас, Эстер Сноу. Желаю вам удачи в Семи Очагах.