В парализованном свете. 1979—1984 (Романы. Повесть) - [61]

— При достаточной подготовке, — отвечал Андрей Аркадьевич на одну из записок, — новое поэтическое мышление не покажется более невероятным, нежели простые истины греков, изображавших вооруженную Афину выходящей из головы Зевса…

Когда в конференц-зале стало душно, доцент Казбулатов глянул на дверь в глубине до отказа забитых рядов — и она тотчас распахнулась, как по мановению волшебной палочки. Свежая прохладная струя пронеслась над головами.

— Вы, техники и ученые, — продолжал Андрей Аркадьевич, — уже приучили нас, гуманитариев, к чудесам. Почему же часто сами вы не принимаете наших даже совсем маленьких чудес, при том что они ведь гораздо проще и доступнее для понимания? Разве не одна и та же плодоносная почва — воображение — питает писателей и художников, ученых и инженеров? Создавая сверхлирические алхимии, поэты вносят все более чистый смысл в идею непрерывного обновления, извечного созидания, в ту без конца возрождающуюся поэзию, какой только и питается человеческое существование…

Большинство делегатов и гостей не поняло туманного смысла последней фразы, но поскольку именно ею Андрей Аркадьевич закончил свое выступление, раздались дружные аплодисменты, после чего докладчика окружили плотным кольцом и не отпускали, пока многочисленные представители разных организаций не добились от него обещания поставить перед руководством Института химии вопрос о проведении и для них хоздоговорных работ в области «дискретных переводов».

На банкете, устроенном по случаю успешного завершения конференции, Инна, Андрей Аркадьевич и Триэс сидели рядом. После шумного успеха и недавнего подъема Андрей Аркадьевич находился теперь в угнетенном, упадочном каком-то состоянии, все жаловался, что для высокой поэзии не осталось места в современном мире, вздыхал о чем-то недостижимом и время от времени восклицал, обращаясь преимущественно к Инне:

— Эта материя, черт побери!.. Эта материя…

Инну чаще других приглашали танцевать, Триэс злился, неумеренно пил заботливо подливаемый молодым человеком коньяк, потом категорически заявил, что намерен ехать к себе. Тот же молодой человек помог ему добраться до Охотничьей комнаты. Триэс стянул непослушную рубашку, брюки, залез под одеяло и сразу, едва голова коснулась подушки, уснул.

2. ОХОТА

Шум голосов в прихожей разбудил его.

— Сергей Сергеевич!

В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Андрея Аркадьевича.

— Вставайте.

За окном светало. Еще не понимая, зачем его разбудили в такую рань, Триэс рывком поднялся, наспех ополоснул лицо, кое-как оделся и вышел из комнаты.

В коридоре царила непривычная суета. Молодые люди вытаскивали из чуланчика какие-то приспособления, жерди, сети, флажки и, нагруженные всем этим, с громким топаньем спускались по лестнице.

— В чем дело?

— Небольшое мероприятие, — многозначительно улыбнулся доцент Казбулатов, и Триэс только теперь заметил, какие у него белые, крепкие, хищные зубы. На нем были брюки галифе, заправленные в хромовые сапоги, и какая-то экстравагантная куртка.

Инна стояла на открытой площадке спиной к двери.

— Королевская охота, да? — подмигнул профессору доцент.

— Только для нас, — шепнул Андрей Аркадьевич.

— А как же этот… Синяя куртка… тот, что живет внизу?

— Товарищ Пони проходит по другому разряду, — объяснил Казбулатов, продолжая командовать молодыми людьми. — Для них потом организуют коллективную охоту.

— Как-то нелогично, — пожал плечами Андрей Аркадьевич. — С одной стороны, ему дали лучшую в доме комнату, а с другой…

— Комната, дорогие товарищи, это еще не все.

В коридорчике было почти темно. Тщедушный свет занимающегося утра позволял различать лишь черное и серое, как на недопроявленной фотографии. Андрей Аркадьевич направился к маленькой двери в стене, включил электрический свет. Все небольшое пространство чулана, о существовании которого Триэс даже не подозревал, занимали ружья, винтовки, охотничьи ножи, фонари, бинокли, приспособления для чистки и смазки оружия, коробки с патронами, запасные обоймы.

— На кого будем охотиться?

— Сие покрыто мраком неизвестности. — Андрей Аркадьевич пригнулся, чтобы не стукнуться головой о косяк. — Доцент скрывает. Готовит сюрприз.

Триэс взял двустволку, переломил пополам, замкнул, нажал на оба спуска, услышал два коротких щелчка.

Инна вошла в каморку следом за ними.

— Возьми это, — сначала посоветовал он, протягивая аккуратное ружье о трех стволах: два сверху, третий внизу, по центру, но оно оказалось чересчур тяжелым, и тогда решили остановиться на маленьком «манлихере», от которого исходил терпкий запах металла.

Сумм предпочел автоматическую винтовку восьмого калибра. Распечатал коробку, набрал горсть патронов и принялся снаряжать обойму.

Инна в вечернем платье и Андрей Аркадьевич в темном костюме с карабинами в руках походили на отъявленных террористов.

— Не хотите переодеться? — спросил Триэс.

— Да ведь никуда не пойдем.

— В каком смысле?

— Будем ждать, когда какой-нибудь зверь выбежит на поляну перед домом. Доцент обещал обо всем позаботиться и намекнул, что охота не совсем обычная.

Триэс отлучился к себе в Охотничью комнату за патронташем.