В парализованном свете. 1979—1984 (Романы. Повесть) - [135]
— Эй, доктор… там… ему плохо…
Александр Григорьевич устремляется к застекленной двери в тамбур, которая почему-то оказывается открытой, и только тут, у потертого диванчика, возле большой жестяной банки с окурками его настигает голос сестры:
— Гражданин, вернитесь! Портфельчик забыли…
Маша приносит пиво. Маша подает раков. Серо-красные раки оккупировали круглое блюдо. Раки в серо-красных мундирах приготовились к психической атаке. Прощупывают усами проходы в минных заграждениях.
Но вот начинается сражение. Начинается планомерное и продуманное уничтожение раков.
— Профессор опять к себе вызывает, — говорит Антон Николаевич, отрывая клешню у одного из них. — Звонил прямо с утра. На работу. Тьфу! — выплевывает он хрустнувший на зубах осколок.
Поверженный рак, будто опрокинутый бронетранспортер, остается на поле брани.
— Меня, между прочим, тоже. Кхе! Надо бы пойти. Неудобно. Да все некогда как-то. Кхе!..
Хрустит раздавленный панцирь. Трещит броня. Булькает разливаемое пиво. Шипит пена.
— Да пошел он куда подальше!.. Баклажанья морда…
Тоник дергает носом, поправляет очки. Руки липкие. Груды уничтоженных вражеских танков. Кладбище разбитой бронированной техники.
— Ваше здоровье.
— Мужики! А что, если нам поселиться вместе? Можно вот так каждый вечер…
— Где поселимся?
— Да хоть у меня.
— Слишком далеко живешь, Тоник. Да и удобства…
— Обменяем.
— Ишь какой быстрый!
— А что? Законная идея?
— Кхе!
— Право на дополнительную площадь есть?
— Кхе?
— Сколько тебе полагается как писателю?
— Двадцать метров.
— А доктору-моктору?
— Тоже двадцать.
— Стало быть, всего сорок. И еще по девять как всем нормальным людям. Плюс шесть на семью. Ё-мое, семьдесят три метра, ребята! На троих! Сдавать можно…
— Подумаешь… У меня у одного столько. Кхе!
— Общим хозяйством заживем. Порка мадонна! Я хорошо готовлю, стронци.
— Тебе это невыгодно, Тоник.
— Почему?
— Я с работы ушел.
— Ничего, хорошую пенсию дадут.
— Самую обыкновенную. И то не сейчас, а когда доживу до Платоновых лет.
— Ну так у нас Платон — писатель…
— Платон, если хочешь знать, зарплаты отродясь не получал. Кхе!
Тоник зло высасывает солоноватый сок из клешни. Еще один подбитый танк. Еще одно выведенное из строя вражеское орудие.
— Стронци! Тоже мне, творческие работнички! На хрен вам было тогда убиваться, из кожи лезть? Писатель. Доктор-моктор. Дерьмо собачье — вот вы кто.
— Ты теперь у нас самый материально обеспеченный, Тоник.
— Ладно, — говорит Тоник, средними, неиспачканными фалангами пальцев вытирая усы в уголках рта. — Ва фан куло! Вы настоящие стронци. Стронци из собачьего дерьма. Любую идею загубите. Чао! Я скоро вернусь. Кадр тут один наклевывается. А ты, Антон, зайди к Бульбовичу.
— Где он?
— Идем покажу.
Писатель Усов снова остается один. Писатель Усов продолжает задумчиво водить ножкой пустого бокала по застиранному ржавому пятну на скатерти. «Сколько же все это продлится? — думает. — Целый декабрь? Или даже весь январь и февраль? Кхе! Потом воздух станет таким легким, прозрачным. Солнце пригреет. Обязательно поедем к Тонику кататься на лыжах. В его игрушечный домик. На станцию Строительную, осененную вроде как тоже игрушечными завитками, крендельками, взбитыми сливками, вырезанными ножичком и аккуратно разложенными на разной высоте бирюлечными, лубочными облачками. В страну слепящего, хрустящего, рассыпающегося, будто крахмал, снега… Многое, конечно, будет зависеть от того, сколько времени он пробудет в больнице. Кхе! И сможет ли потом кататься на лыжах… И чем еще обернется это изгнание женщин…»
— Добрый вечер.
— А?
— Добрый вечер, Платон Николаевич…
Официантка ждет, вертит в пальцах карандашик, уперла блокнот в живот. Ее все еще живые, беличьи глазки выражают бесконечное терпение и милосердие.
— Добрый вечер, Машенька. Наконец-то… Кхе!.. Вспомнили обо мне. Я уж думал, помру от голода.
— Вы же только что сели, Платон Николаевич.
— Как это только что? Кхе! Пиво есть?
— Московское.
— А раки?
— Что вы! Надо же, вспомнили. Раки… Раков давным-давно не было…
Проводив Антона к Бульбовичу, Тоник спускается в гардероб, забирает куртку, обматывает шею и подбородок длинным узким вязаным шарфом, выходит из клуба в мрак, слякоть и сырость, ловит такси.
— Шеф, к ГУМу. Со стороны Никольской… Ну этой… 25-го Октября.
Зеленая «волга» прыскает грязью из-под колес. Зеленая «волга» обслуживает Тоника быстро и надежно. «У второй линии. Вроде так договаривались…»
Ну в общем… Встретил он ее. Она сама его узнала. Причем сразу. По описанию. Насчет блондинки и двадцати четырех лет его, конечно, сильно накололи, но Тоник не больно расстроился. Блондинки с голубыми глазами ему осточертели. Сплошные блондинки за углом. И все, как на подбор, с голубыми глазами… Эта была шатенка. Крашеная. Коротко стриженная. Шубка норковая или вроде того. Вся в бриллиантах. Бесподобная мушка-родинка на щеке. Полумесяцем бровь. Лет ей, конечно, было крепко за тридцать, а то и за сорок. Словом, генеральша. Но что характерно, так это имя. Кому сказать — не поверит. Уж сколько у Тоника было женщин, и никакого разнообразия в именах. До некоторой степени даже удобно: не перепутаешь.
Повести и рассказы, вошедшие в сборник, посвящены судьбам современников, их поискам нравственных решений. В повести «Судья», главным героем которой является молодой ученый, острая изобразительность сочетается с точностью и тонкостью психологического анализа. Лирическая повесть «В поисках Эржебет Венцел» рисует образы современного Будапешта. Новаторская по характеру повесть, давшая название сборнику, рассказывает о людях современной науки и техники. Интерес автора сосредоточен на внутреннем, духовном мире молодых героев, их размышлениях о времени, о себе, о своем поколении.
В 1977 году вышли первые книги Александра Русова: сборник повестей и рассказов «Самолеты на земле — самолеты в небе», а также роман «Три яблока», являющийся первой частью дилогии о жизни и революционной деятельности семьи Кнунянцев. Затем были опубликованы еще две книги прозы: «Города-спутники» и «Фата-моргана».Книга «Суд над судом» вышла в серии «Пламенные революционеры» в 1980 году, получила положительные отзывы читателей и критики, была переведена на армянский язык. Выходит вторым изданием. Она посвящена Богдану Кнунянцу (1878–1911), революционеру, ученому, публицисту.
Повесть «Судья» и роман «Фата-моргана» составляют первую книгу цикла «Куда не взлететь жаворонку». По времени действия повесть и роман отстоят друг от друга на десятилетие, а различие их психологической атмосферы характеризует переход от «чарующих обманов» молодого интеллигента шестидесятых годов к опасным миражам общественной жизни, за которыми кроется социальная драма, разыгрывающаяся в стенах большого научно-исследовательского института. Развитие главной линии цикла сопровождается усилением трагической и сатирической темы: от элегии и драмы — к трагикомедии и фарсу.
Владимира Войновича, как автора, не надо представлять. Кто не читал — сам виноват. А что такое сказки, знает каждый ребенок! Хотя эти сказки следует все-таки сначала прочитать: слишком не реальные, слишком грустные, слишком на смех.
Повести, составляющие эту книгу, связаны единым сюжетом. Они рассказывают о жизни, быте, отношениях людей, строящих порт на Камчатке. Здесь — люди старшего поколения, местные жители, и большая группа молодежи, приехавшей с материка. Все они искренне стремятся принести пользу строительству, но присущие им разные характеры ведут к противоречиям и столкновениям. Последние особенно остро проявляются во взаимоотношениях начальника порта Булатова, человека с властным характером, «хозяина», и молодой коммунистки, инженера-экономиста Галины Певчей, от имени которой ведется повествование.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.