В парализованном свете. 1979—1984 (Романы. Повесть) - [133]
— Это я, — говорит Кустов немного смущенно, словно бы все еще не решаясь, пугаясь этих маленьких, беличьих, устремленных на него глаз, этих коротко стриженных волос и родинки на щеке.
В подвальном клубном ресторане, столовой или кафе — так по-разному именуют этот ведомственный пункт общественного питания посетители — всегда горят подсвеченные электрическим светом витражи, создавая иллюзию то ли бесконечно длящегося дня, то ли вечной бурно-пламенной ночи. Время бойкое, зал полон, и те двое, что сидят за маленьким столиком в углу — одному лет двадцать, а другой много старше, — занимаются тем же, чем остальные: поглощают комплексный обед, попутно о чем-то разговаривая. Вариантов совсем немного, вариантов всего два, но есть все же выбор, который, собственно, и дает ощущение большого разнообразия. Голоса говорящих сливаются в неясный рокот, несмолкающий гул людского прибоя, застревающий в барочных изгибах, закоулках и закутках шумящей раковины.
— Слышь! Надо бы к этому стронцо в больницу сходить, — говорит молодой, левой рукой трогая намявшие переносицу черепашки темных очков, а правой продолжая управляться с закуской. — Может, завтра?
— Только не завтра. Кхе!
— Послезавтра Антон не может. Так ведь опять не соберемся. Ё-мое, какие занятые люди. Порка мадонна! Путана Ева! Получается, мне больше всех надо, да? Или я всех свободнее?
Покончив с витаминным салатом, Платон прикладывает салфетку к своим колючим, неровно подстриженным усам.
— Завтра мне нужно на кладбище. Обязательно.
— Ты же сегодня хотел.
— Сегодня не получилось. Кхе!
— Почему?
— Закрутился с делами.
— С делами…
— Да, представь себе, кхе! У каждого свои дела. Своя специфика работы.
— В рот тебе эту специфику! В рот вам обоим! Поня́л? Ва фан куло! Один за госсчет по заграницам шастает. Другой — вообще… Людями надо быть, поня́л? У него небось гемоглобина уже ни хрена не осталось. Фруктов бы отнести. Соков. Овощей. Тоже вон, вишь? — Тоник подносит палец к распухшему носу. — Физическое истощение, поня́л? Авитаминоз…
За соседним столом обедает оргсектор Бульбович. Оргсектор Бульбович наклоняется к их столу, спрашивает:
— Антон Николаевич придет?
— Сегодня в кино собирался, — говорит Тоник. — Только в кассе билетов нет.
— У вас есть его координаты?
— А как же!
— Дайте телефон.
— У нас беспроволочная связь, — говорит Тоник.
— Можете передать, что билет будет.
— Только ему нужно два.
— Попросите его связаться со мной. Он мне просто необходим.
— Ладно, — говорит Тоник, — я пошел. Чао!
Он оставляет на столе металлический рубль за обед, и вот уже его тощий зад с фирменной нашивкой над правой ягодицей — на вытертых до белизны джинсах — мерно покачивается в проходе, удаляясь.
Писатель Усов крутит перед собой пустой бокал. Писатель Усов думает: «Эх, Тоник, Тоник… Мало тебя в детстве пороли. Кхе!..»
Медленно-медленно ползет, закрываясь, тяжелая входная дверь с возвратной пружиной, и некто в кожаном облачении возникает в пролете. Рядом женщина с тонким, худым, нервным, застывшим лицом. Бледное пятно на фоне застекленных дверей, за которыми — холод и мрак. Мрак и сгустившаяся темнота ранней ночи.
— Антон! — разводит руками Усов, поспешая навстречу.
Клацкает фарфор зубов. Прыгают колючие усики.
— Познакомься вот…
— Да, очень приятно… Раздевайтесь… Идемте… Я уже занял столик… Кхе!
Кустов принимает дамскую шубку, кладет на барьер. Швейцар-гардеробщик ухватывает добычу, уволакивает вглубь. Платон исподволь разглядывает спутницу Кустова. Именно такой он ее себе и представлял. Не очень уже молодая. Скромная. С родинкой на щеке.
По ступенькам они спускаются в ресторан. В гул голосов и струи табачного дыма. Все столики заняты, кроме одного в углу, на котором, как на музейном экспонате, табличка: «Зарезервирован». И белоснежная скатерть. И свернутые в кульки салфетки. И ртутный блеск мытых бокалов, в которых, как в елочных новогодних шарах, отражаются цветные огни витражей.
Кустов по-старомодному галантно отодвигает стул, придвигает стул, дама садится, после чего садится он сам. Платон опрокидывает табличку, теперь не нужную, выискивает глазами официантку. «Зря, — думает. — Лучше бы собраться без женщин. Столько всего накопилось. Целую вечность не виделись».
Вдруг созревает решение. Окончательное и бесповоротное. Никаких женщин! Кхе! Ни почтмейстерши. Ни переводчицы. Ни этой, новой.
«Извините, мадам, — говорит писатель Усов. — И вы, девушка, тоже. Кхе, кхе, кхе!..»
И те вмиг исчезают куда-то, а они остаются вдвоем — писатель Усов и доктор Кустов.
— Привет подпольным людям! — еще издали приветствует их Тоник. — Антон, тобой Бульбович интересовался.
— Какой еще Бульбович?
— Оргсектор. Ведь ты его знаешь.
— Давай, Тоник, присоединяйся. Посидит наконец в мужской компании. Машенька! Кхе! Шесть пива!
Новый день — новые хлопоты. Главврач городской больницы и сопровождающие его лица, в порядке инспекции, посетили отделение кризисных состояний. Главврач присутствовал на занятиях аутотренингом. Погрузившись в мягкие кресла, больные погружались в себя. Под руководством опытного специалиста они освобождались от силы тяжести и летали по холлу. Начальство, однако, обратило внимание на то, что пациенты не столько занимаются левитацией, сколько продавливают и протирают дорогие импортные кресла. Такие полеты быстро могли привести к износу казенного имущества и утрате образцовым отделением больницы того статуса, который позволял водить сюда многочисленные делегации и даже приглашать иностранных корреспондентов. Подобное замечание было сделано и относительно лечебной гимнастики. Делать гимнастику на новом паласе, напоминающем шкуру леопарда, выкрашенную в зеленый цвет, было признано нецелесообразным. Профессора Петросяна официально предупредили, что в случае выхода из строя этой уникальной мебели другой приобретено не будет.
Повести и рассказы, вошедшие в сборник, посвящены судьбам современников, их поискам нравственных решений. В повести «Судья», главным героем которой является молодой ученый, острая изобразительность сочетается с точностью и тонкостью психологического анализа. Лирическая повесть «В поисках Эржебет Венцел» рисует образы современного Будапешта. Новаторская по характеру повесть, давшая название сборнику, рассказывает о людях современной науки и техники. Интерес автора сосредоточен на внутреннем, духовном мире молодых героев, их размышлениях о времени, о себе, о своем поколении.
В 1977 году вышли первые книги Александра Русова: сборник повестей и рассказов «Самолеты на земле — самолеты в небе», а также роман «Три яблока», являющийся первой частью дилогии о жизни и революционной деятельности семьи Кнунянцев. Затем были опубликованы еще две книги прозы: «Города-спутники» и «Фата-моргана».Книга «Суд над судом» вышла в серии «Пламенные революционеры» в 1980 году, получила положительные отзывы читателей и критики, была переведена на армянский язык. Выходит вторым изданием. Она посвящена Богдану Кнунянцу (1878–1911), революционеру, ученому, публицисту.
Повесть «Судья» и роман «Фата-моргана» составляют первую книгу цикла «Куда не взлететь жаворонку». По времени действия повесть и роман отстоят друг от друга на десятилетие, а различие их психологической атмосферы характеризует переход от «чарующих обманов» молодого интеллигента шестидесятых годов к опасным миражам общественной жизни, за которыми кроется социальная драма, разыгрывающаяся в стенах большого научно-исследовательского института. Развитие главной линии цикла сопровождается усилением трагической и сатирической темы: от элегии и драмы — к трагикомедии и фарсу.
Владимира Войновича, как автора, не надо представлять. Кто не читал — сам виноват. А что такое сказки, знает каждый ребенок! Хотя эти сказки следует все-таки сначала прочитать: слишком не реальные, слишком грустные, слишком на смех.
Повести, составляющие эту книгу, связаны единым сюжетом. Они рассказывают о жизни, быте, отношениях людей, строящих порт на Камчатке. Здесь — люди старшего поколения, местные жители, и большая группа молодежи, приехавшей с материка. Все они искренне стремятся принести пользу строительству, но присущие им разные характеры ведут к противоречиям и столкновениям. Последние особенно остро проявляются во взаимоотношениях начальника порта Булатова, человека с властным характером, «хозяина», и молодой коммунистки, инженера-экономиста Галины Певчей, от имени которой ведется повествование.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.