В память о тебе - [20]

К концу войны Нина Ревская стала солисткой.

Оглядываясь назад, она понимала, что ее успех закономерен. На пути к нему Нина преодолела сотни преград, выдержала придирчивых экзаменаторов и строгих преподавателей, перенесла ушиб коленной чашечки правой ноги и не проходящие мозоли на пальцах ног. Они с мамой все еще ютились в маленькой комнатке большого дома с пыльным внутренним двориком, но Нина жила теперь совершенно другой, далекой от повседневности жизнью. Благодаря упорству, изнурительной работе над собой и счастливому стечению обстоятельств она занималась тем, что любила больше всего на свете.

Стоял декабрь. Ночная тьма опустилась, словно ветер задул пламя свечи. Уже месяц грипп косил ряды балерин. Во время бесконечных представлений «Щелкунчика» половина танцовщиц и танцовщиков дрожали от лихорадочного жара и шмыгали носами. На сегодняшнем представлении из-за болезни отсутствовали три ведущие балерины, и Нина в последний момент узнала, что будет танцевать партию Феи Драже.

Тяжелый занавес упал, но пульс Нины продолжал учащенно биться…

Холодную гримерную она делила с Полиной. Обеих девушек недавно повысили, сделав солистками. Во внешности Полины, которая была Нининой ровесницей, в глаза бросались веснушчатая кожа, загнутые ресницы и длинная худая шея. Сегодня она танцевала партию Снежной королевы. В волосах балерины серебрилась мишура. Дрожащими руками Нина стянула потные колготы. Надо торопиться. Только бы не порвать шелк! Ответработник из министерства торговли заказал на сегодняшний вечер двух балерин для участия в приеме иностранной делегации. Из-за болезни прим первоначальные планы изменились. После утренней пятиминутки Нину и Полину уведомили о возложенном на них важном поручении: автомобиль с сопровождающими лицами отвезет их на государственную дачу высокопоставленного работника партийного аппарата.

— Вы должны понимать, какая честь вам оказана…

Конечно, она понимала. Выдающиеся балерины, актрисы, писатели, певцы и певицы были частыми гостями на правительственных приемах. Только недавно, в этом году, ее и Полину начали приглашать на подобного рода мероприятия.

Быстро ополоснувшись и припудривая лицо, Нина размышляла над замешательством, которое слышалось в словах директора. Конечно, это ее обязанность, ее долг работать на благо государства, вот только она ужасно устала сегодня, да и час поздний. На этой неделе она отработала двойную норму.

Даже покрытые канифолью пуанты начали разваливаться буквально на глазах.

— Я так волнуюсь! — укладывая розовые чулки и вязаные гамаши в сумку, сказала Полина. — Жаль, что мне нечего надеть.

— Они все равно увидят только наши сценические костюмы, — возразила Нина, хотя и сама стеснялась своей одежды.

У нее было только одно сносное платье. На прошлой неделе мама обшила края рукавов и низ пальто тесьмой, однако ткань на локтях так износилась, что просвечивала.

В последнюю минуту Нину осенило…

— Откуда это у тебя? — Полина, натягивая пальто с засаленными рукавами, удивленно подняла выщипанные брови.

— А ты как думаешь? Одолжила.

Вокруг плеч Нины была обернута пушистая шкурка белого песца, позаимствованная из костюмерной. Девушка потерлась подбородком о голову животного…

С собою они захватили вешалки со сценическими костюмами, пуанты, косметички с духами и губной помадой, авоськи с рожками для обуви, гамашами и спиртом для согревающей растирки. Снаружи их ждал дрожащий от холода мрачного вида мужчина в пальто с подкладными плечами.

Снег падал весь день. К вечеру посыпалась ледяная крупка. Пока они ехали в длинном черном ЗИСе, Полина не переставая жаловалась на плохую погоду. Раньше им не приходилось ездить в такой роскошной машине. Особенно это касалось Нины. Она только однажды сидела в автомобиле, когда к подруге приезжал двоюродный брат и приглашал девочек покататься на старом немецком «опеле». Нина с замиранием сердца думала о судьбе этого молодого человека. Его наверняка призвали в армию, и он мог или вернуться живым, или погибнуть, или, став безногим и безруким калекой, просить милостыню на улице. Она всегда подавала копейку-другую, когда видела такого несчастного. В ее память врезалась строка из какого-то стихотворения: «Лучше вернуться без рук, без ног, чем себя потерять».

Автомобиль остановился возле красивого серого каменного дома, очень опрятного: без обычных в послевоенной Москве следов облупившейся краски или прохудившихся балок…

В раздевалке они быстро натянули шелковые колготки и накрахмаленные пачки, сунули плотную промасленную бумагу в протершиеся почти до дыр носки пуантов. Они будут танцевать сольные танцы из «Лебединого озера». Еще в прошлом году Нина была всего лишь одной из четырех маленьких лебедей, но сейчас ей доверяли более ответственные партии. Например, pas de trois и танец Венгерской невесты в третьем акте. Но устремления начинающей балерины простирались гораздо дальше этого. Ей совсем не улыбалось так навсегда и остаться одной из порхающих в глубине сцены балетных статисток.

Танцевать пришлось в огромном, роскошном бальном зале на сколоченном из досок помосте, который был установлен на белоснежном мраморном полу. Нинино сердце учащенно билось. Ей казалось, что каждый сидящий в этом зале может услышать, как оно стучит. Во рту пересохло. Руки похолодели и онемели. Она видела тарелки, полные еды, и мужчин в темных костюмах. Эти люди облечены властью и занимают ответственные посты в правительстве. Среди присутствующих было несколько женщин в длинных платьях. Должно быть, жены ответработников. Заиграл пианист, и зрители превратились для нее в неясные, расплывчатые пятна. Ее тело, казалось, двигалось в ритме танца само по себе…