В ожидании расцвета, или «Апокалипсис – сегодня!» - [7]
Надо сказать, что многократно расхваленная «Выбраковка» О. Дивова не произвела на меня абсолютно никакого впечатления. Вызванный ею резонанс свидетельствует лишь о том катастрофическом состоянии, в котором пребывает российский читатель. В таком состоянии призываешь дьявола для изгнания сатаны, забывая о хорошо известных последствиях столь опрометчивого шага. Общество, мечтающее о «выбраковке», само по себе является диагнозом, и потому речь не о нем. Книга невероятно беспомощна — и литературно, и психологически, и идейно.
Автор обязан знать, что именно он хочет сказать, пусть даже впоследствии читатель найдет в тексте что-то совершенно иное и противоположное. В противном случае — что и произошло на практике — связная речь превращается в некую глоссолалию, смыслоподобный набор нечленораздельных звуков. Как писали древние, «Когда нет вдохновения, стих рождается гневом». Надо учитывать только, что такие роды — аналог не кесарева сечения, а, скорее, выкидыша.
Проблема безжизненности и лживости «Выбраковки», вероятно, в том феномене, о котором когда-то говорил А. Борянский: автор пишет такую книгу, которую хотел бы прочитать. В данном случае это равносильно: говорить то, что хочется услышать. Так же, как и П. Крусанов, О. Дивов срезонировал на зов толпы, и потому книга получилась в стиле сдержанной мужской истерики в духе «Уйдут, Глеб Егорыч!» по извечным российским мотивам «Кто виноват?» и «Что делать?».
«Выбраковка» — лишняя иллюстрация того, как навязчиво гудящий соцзаказ превращает небесталанного писателя в зомби-бракодела. А таланта у г-на Дивова не отнять. Для закрепления и углубления впечатлений я прочитал «Закон фронтира» и убедился, что и словом автор владеет, и с психологией знаком, и сюжет умеет выстроить. Вполне сложившийся, зрелый и способный писатель, которого черт попутал слушать не собственное дыхание, а невнятный рев оппозиционного сразу всему электората.
«Выбраковка» — весьма посредственный боевик на тему: «Если бы это и было возможно, то все равно, скорее бы всего не помогло, но с другой стороны, надо же делать хоть что-нибудь, хотя это не просто бесполезно, но и просто глупо…», — и т. д. «Закон фронтира», чем-то напомнивший мне незабвенный «Вспомнить все» с Арнольдом Ш., все же ближе к классическому «Мальвилю» Робера Мерля — возможна ли жизнь после Апокалипсиса и если да, то какая? В отличие от верхувенского блокбастера, цель героя О. Дивова — не замочить злобных марсианских олигархов, а понять, кто он есть и как жить дальше. Да и Регуляторы из «Закона фронтира» не чета паладинам «Выбраковки».
По-своему преломляется тема Апокалипсиса в двух последних, наиболее значительных и удачных книгах А. Громова — «Шаг вправо, шаг влево» и «Год лемминга». Обе эти книги — каждая по-своему — рассматривает вопрос о доле ответственности человека за происходящее во время Апокалипсиса. Герои этих книг — те, кто призваны, обязаны, назначены защищать человечество. «Есть такая профессия…» На них возложена колоссальная ответственность. Как и любой квалифицированный профессионал, они умеют делать свою работу хорошо и эффективно и при этом имеют достаточно невысокое мнение о своих подопечных. Так же, как не только пастух, но и его овчарка не слишком мирволят к стаду.
Апокалипсис в их понимании не кара небесных сил, а внутренний, дарвинистский саморегулятор популяции. Даже если человечество не заслужило Апокалипсиса, небольшая встряска не помешает. Одним словом, «Пусть выживает сильнейший!» Апокалипсис, таким образом, становится экстремальным экзаменом — не только для вида, но и для каждой особи в отдельности.
В связи с этим поднимаются вечные и однозначно не решаемые вопросы. Можно ли и допустимо противодействовать катаклизму? Нужно ли спасать обреченных? Стоит ли спасать человечество или все-таки подождать, пока вымрут те, кто по нашему субъективному мнению является «леммингом»? Может ли человек безнаказанно брать на себя роль апокалиптического судии, отделяя овнов от козлищ, людей от леммингов? Как увязать вместе милосердие и справедливость? То, что автор предлагает некий вариант развития событий, еще не значит, что именно этот путь правилен и оптимален — у читателя остается возможность сделать свой собственный вывод и выбор.
Даже если А. Громов и не знает абсолютного ответа на все эти вопросы, он не показывает читателю свои сомнения и колебания. В данном случае, в отличие от книг О. Дивова, демиург-автор если и знает решение проблемы, то все равно не скажет, а предложит читателю найти частное, личное решение поставленной задачи. «Каждый выбирает для себя…»
…после публикации «Карфагена» меня упрекали в том, что я не уделил достаточно внимания творчеству М. и С. Дяченко. Будучи известен своей чуткостью к конструктивной критике, я решил немедленно исправить упущение. Первое впечатление от чтения «Привратника», «Преемника» и «Шрама», признаюсь, было обескураживающим.
У меня сложилось устойчивое впечатление, что высокопрофессионального писателя Дяченко (по аналогии с досточтимым сэром Г. Л. Олди) кто-то намеренно «выталкивает» в «низкий жанр» фантастики. Впоследствии эта точка зрения получила подтверждение в прекрасном выступлении А. Валентинова, которого так же «выпихнули» из исторической романистики в неведомую никому
