В ожидании чуда - [53]

"Хотела луну с неба! " Хотела получить звезды, но ад обещал быть более реальной наградой.

Их близость все изменила, но ничего не решила. Проблемы остались те же. Все еще надо было защитить Айрис, спасти Фила Мунро и лгать. А потом, когда все кончится, если она останется в живых, надо собраться с духом и сказать правду.

Салливан Кинкейд мог простить ложь, убийство взломщика, попытку спасти Фила, но никогда не простит прошлого. Для него она всегда будет убийцей. Убийцей на службе правительства, но все равно убийцей.

Салли не очень-то умеет прощать. Ни себя. Ни окружающих. Зная это, она вышла из спальни, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком, в которого влюбилась. А надо было притворяться, что не произошло ничего из ряда вон выходящего.

За спиной у Салли скрипнула дверь, но он не доверял себе настолько, чтобы обернуться. Гроза миновала, двинулась в глубь материка, и теперь над океаном сиял лунный свет. Салли уставился на пляж, на откатывающиеся волны, оставляющие на песке ручейки из жидкого серебра. Это напомнило ему о том, как Джесси принадлежала ему, оставив в нем яркие, чувственные воспоминания, которые никогда не исчезнут.

Он почти ненавидел ее за это.

Его первые слова были намеренно грубыми. Ему наплевать. Доза реальности никому еще не повредила, а вот разочарование, напротив, могла погубить. Они погубили его мать. Джесси лучше знать расклад, даже если он вынужден будет насильно вдолбить ей правду, как последний сукин сын.

— Ты глупа, если считаешь, что можешь доверить мне свое сердце.

— Ну, по крайней мере, ты считаешь, что у меня оно есть. Поэтому, полагаю, это лучшее начало беседы, чем тогда, когда ты обозвал меня бессердечной сукой, — парировала она.

Салли невольно улыбнулся и так погрузился в подробности истории с девственностью Джесси, что забыл, что у этой невинной розы имеются шипы. Она использовала острое словцо, как внешнее прикрытие внутренней невинности. Он прятал свою истинную сущность за полицейским значком и белой шляпой. Они — две стороны одной монеты.

Обернувшись к ней лицом, Салли прислонился к влажным перилам, ухватившись за них пальцами. На ней была его рубашка, рукава закатаны, а ноги видны почти во всю длину. Пробор в волосах неровный, она явно расчесывалась пальцами. Иррационально, но тот факт, что она выглядела точно в соответствии с истиной — как женщина, которой только что овладели, — снова рассердил его. Напомнил ему о том, что Джесси им манипулировала.

— В этой рубашке ты представляешь собой прекрасную мишень, — резко бросил он.

— Не имеет значения. Дом копа — это последнее место, где меня будут искать.

— Почему это?

Она указала ему на очевидное.

— Люди моей профессии избегают встречи с законом.

— Ах, да. Я на минуту забыл, что ты наемный убийца, а не голубоглазая невинность, — ответил он тоном, полным сарказма. — Тебе придется мея я простить, если я слегка рассеян. Не могу даже припомнить, был ли я у кого-нибудь первым. — И вбил последний гвоздь, прибавив: — И я не могу себе представить, чтобы такую подробность можно было забыть, как ты считаешь?

— Я и не забыла.

— И все же ты не сказала мне ни слова. А тебе не кажется, что я имел право это знать?

— Ты бы не тронул меня пальцем, если бы я тебе сказала? — с насмешкой спросила она.

Салли оттолкнулся от перил, злой, как черт. Потому что Джесси была права. Он бы и близко не подошел к ней, если бы знал об этом.

— Черт побери, Джесси, я даже не предохранялся.

— С медицинской точки зрения я здорова.

— Ну, если ты действительно здорова, то нам грозят крупные неприятности, — огрызнулся Салли.

Судя по тому, как дрогнули ее брови, об этой возможности она не подумала. А Салли не раз размышлял о ней, тщательно обдумал и отверг. В Салливане Кинкейде не было качеств, необходимых отцу. У него их в генах не было заложено.

— Я тебя ни о чем не прошу, — тихо ответила она. — Никаких обязательств. Мы просто занимались сексом.

По глазам Салли она поняла, что он считает ее лгуньей. Секс был всего лишь небольшой частью того, что между ними произошло

— Почему мы не можем оставить все на этих условиях? — спросила Джессика.

Потому что Салли не мог и не хотел этого. Он должен все знать.

— Почему я?

12

У Джессики перехватило дыхание от обвинения, которое Салли вложил в эти два коротеньких слова. Она молчала, растерянная, не зная, как ей защищаться. У нее не было подходящего объяснения, почему Салли оказался единственным мужчиной, которому удалось затащить ее в постель. Рационального объяснения.

Физическое влечение было только частью ответа. Легко объяснимой частью. Голубые глаза, крупное тело и голос, звук которого наводил на мысли о виски и сексе. Она ничего не отвечала и молча рассматривала тонкую полоску волос на его мускулистом животе, сбегающую вниз. Он замечательно смотрелся в одних джинсах, которые застегнул на "молнию", но не позаботился застегнуть на пуговицу.

Красивых мужчин встречалось ей немало, но ни один из этих мужчин не мог так взбудоражить ее, как это удавалось Салли одной простой фразой или даже словом. Дело было не столько в его голосе, как в том, что он говорил и когда он это говорил. Никто из этих других мужчин не преследовал ее так неумолимо. Она не позволяла им приблизиться на достаточное расстояние.