В открытое небо: основано на жизни французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери - [171]

Консуэло на долю секунды отрывает глаза от карт.

– Дорогой, сейчас я занята. Позже расскажешь.

Тони так зол, что разворачивается и идет обратно в кабинет. Там он снимает с телефона трубку и набирает номер одного из своих друзей-французов, скульптора по фамилии Мартин, который отвечает невнятным со сна голосом.

– Мартин, хочу, чтобы ты послушал, что я написал.

– Антуан?

– Речь идет о фрагменте, когда мой герой попадает в сад…

– А завтра нельзя?

– Почему завтра? – удивляется Тони.

– Сейчас три часа ночи.

– Завтра! Разве я смогу ждать столько времени?

И начинает читать ровно с той строчки, на которой кудрявый мальчик с астероида Б-612, откуда он отправился в путь, рассердившись на одну высокомерную розу, которая считает себя чрезвычайно важной, видит перед собой целое поле роз. И он ошеломлен: ведь его роза уверяла его, что она единственная во всей Вселенной, а здесь перед ним тысячи одинаковых роз. И его охватывает безмерная жалость к его розе, всегда такой гордой, такой высокомерной. Возможно, только для того, чтобы скрыть свою беззащитность. Консуэло совсем как эта роза с астероида Б-612: капризная, гордая кокетка, такая непостоянная. Но он ощущает к ней, в те минуты, когда она не выводит его из себя, ту же нежность, которую чувствует и Маленький принц к своей розе-гордячке.

Мартин булькает что-то, говоря ему, что все очень хорошо, хотя в действительности он еще не проснулся и совершенно ничего не понимает. Тони вешает трубку, очень довольный вердиктом друга, как будто выслушал решение высокого литературного жюри. На самом деле читал он не сонному архитектору, он читал себе. Он подошел к той точке в своей жизни, когда уже не нуждается в признании других людей, как раньше, и мир вокруг интересует его уже в незначительной степени. Он, как и его Маленький принц, ищет планету, где мог бы быть счастливым, но не находит. Друзей, разделявших с ним воспоминания юности, уже нет: нет Мермоза, нет Гийоме, нет Пишоду… Он ходит кругами по пустой планете.

Из гостиной по-прежнему доносятся звуки посиделок Консуэло с ее свитой. Его порой раздражают ее любовники, которых у нее не хватает такта скрывать. Ей почему-то нужно выставлять их напоказ, хвастаться, словно цыганка – браслетами, позвякивая ими, как колокольчиками. Но не они вызывают в нем истинную ревность. Он знает, что их она не любит, что забывает о них с той же легкостью, с которой повсюду теряет свои веера. Ему жаль Консуэло, как жаль и себя самого. Они разменяли маленький бриллиант любви на тонну дешевых безделушек.

Глава 85. Нью-Йорк, 1942 год

Работа над текстом о маленьком герое, занятом поиском невозможного, движется к своему завершению. Предложенный издательством иллюстратор Тони не понравился, и он просит позволить ему самому изобразить для будущей книжки шарфы, барашков и небывалые пустынные колодцы, где вода рождается из ничего, просто оттого, что раскрутишь ворот. На несколько дней удается сбежать в загородный дом, где он живет с Консуэло, ее друзьями и, самое главное, с ее любовником. На этот раз тот приходится ему по душе. Они даже играют в шахматы. С книжкой дела ладятся, и когда он пишет, то вполне счастлив.

Но вдруг телефонный звонок или чей-то нежданный визит приносит новости, и мыльный пузырь лопается. Растет тяжесть в душе от раз за разом приходящих отказов на настойчивые просьбы, чтобы ему, пилоту самолета-разведчика, позволили вновь защищать Францию: после открытия фронта союзников против Германии такая возможность появилась.

В Вашингтоне он нервно расхаживает по огромному залу отеля «Шарм» с десятками составленных в угол стульев, пригодному скорее для свадебного банкета, а не для встречи политиков. Однако ординарец генерала Бетуара отчетливо дал понять, что беседовать им лучше подальше от любопытных глаз.

Бетуар – правая рука генерала Жиру, командующего реорганизованными французскими войсками в Алжире. В Соединенные Штаты генерал явился для организации поставок оружия.

Но коль скоро у самих французов между различными группировками наблюдается нешуточное напряжение, приходится соблюдать осторожность. Де Голль смотрит на Жиру как на еще большего врага, чем сами нацисты, поскольку считает, что его прежнее подчинение приказам правительства Виши, сдавшего страну немцам, есть не что иное, как свидетельство сотрудничества с врагом.

Уже несколько месяцев Тони добивается возвращения в армию. Повторяет свою песню про белого бычка еще и еще раз, и в Нью-Йорке, и в самых влиятельных салонах Вашингтона. А там его призывают стать голосом разума эмиграции, интеллектуалом, ведущим борьбу с войной речами и выступлениями, но он, к изумлению прагматичных американцев, от этой роли отказывается. Он упрямо стоит на том, что никого не имеет права учить морали, если сам не на фронте. И не будет призывать вставать под ружье, если сам не воюет.

Правда, он согласился написать текст и лично выступил с ним на радио. Его обращение, озаглавленное «Открытое письмо французам, где бы они ни находились», имело широкий резонанс. Это была пламенная речь о том, что для всех французов назрела настоятельная необходимость отложить свои разногласия и выступить единым фронтом: «Мы должны вести себя бесконечно скромнее. Наши политические дискуссии – это дискуссии призраков, наши притязания просто смешны. Мы не представители Франции. Мы можем только служить ей»