В осажденном городе - [19]

Прошин знал, что Виктор Зиновьевич, как и он, происходит из крестьянской семьи, его родители живут в Хвалынском уезде Саратовской губернии. В партии с четырнадцатого года, во время революции был военным комиссаром Московско-Нарвского района Петрограда, потом в армии. Армейская служба и занесла в Пензу, где по решению губкома партии он получил направление в губчека.

— Ну, как раненая рука? — спросил Карпов.

— Порядок, никаких следов!

— Прекрасно! У тебя есть вопросы ко мне?

— Да вроде нет, Виктор Зиновьевич, — смущенно проговорил Прошин. — Товарищ Аустрин велел зайти к вам.

— Задачи ясны?

— Немного, Рудольф Иванович разъяснил.

— Ну, что я могу сказать тебе? Обстановка в Нижнеломовском уезде сложная. Там сейчас несколько крупных банд орудует, но опыт у тебя есть. Желаю успехов! — Карпов поднялся, протянул сильную руку. — Открыто говорю, мы возлагаем на тебя большие надежды, посылаем с перспективой: поработаешь годик-полтора, назначим уполномоченным. Приглядывайся, не задирай нос, одергивай себя и тех, кто заболеет комчванством…

— Виктор Зиновьевич, разъясните, пожалуйста, что это такое — комчванство? — спросил Василий, никогда прежде не слышавший такого слова.

— Комчванство? — переспросил Карпов и задумался на минуту. — Владимир Ильич так говорит: это когда у коммуниста закружится голова и он вообразит, что все задачи может решить одним декретированием. Понятно?

— Не совсем, — честно признался Прошин.

Карпов подробно разъяснил, что нужно понимать под этим выражением.

— Помни, — сказал он, — комчванство и взятки — сейчас самые опасные преступления.

О разговорах с Аустрином и Карповым Василий теперь часто вспоминал. Он мало встречался с председателем губчека, но проникся большим доверием к нему. Спокойствие Рудольфа Ивановича, доброжелательность и чуткое отношение к подчиненным по службе вызывали у них ответное уважение. Позже Василий жалел, что недолго пришлось поработать под руководством Аустрина.

III

В Нижнем Ломове дали комнату в доме, где жили сотрудники уездной ЧК и милиции. Комната нравилась ему: небольшая, сухая и уютная; единственное окно выходило на восток, и ласковое утреннее солнце будило его, заглядывая прямо в глаза. Василий в полусне отодвигался от солнечных лучей на самый край кровати, потом просыпался, вскакивал с постели, выпивал стакан холодного чаю с хлебом и бежал на работу.

В уезде действовало несколько банд, и чекисты работали по шестнадцать часов в сутки.

Однажды в красноармейском клубе был устроен вечер, посвященный памяти Льва Николаевича Толстого.

Прошин дежурил в клубе, приглядывался к людям, с большим интересом слушал доклады и речи: для него, деревенского парня из мордовского села Атемар, все было удивительным и увлекательным открытием.

Вечер начался пением «Интернационала» и докладом «О победах над белогвардейскими полчищами».

Пожилой учитель гимназии рассказал о Толстом, художнике и мыслителе, о его жизни и трагической смерти, о скорби, охватившей всю Россию при получении вести о ого кончине.

Потом кто-то прочитал рассказ Льва Николаевича «Крестник».

На этом вечере случилось событие, имевшее большое значение в жизни Прошина.

Два или три раза он был в доме начальника уголовного розыска Дмитрия Тарасова, с которым приходилось участвовать в облавах на бандитов, встречался с его сестрой. Семнадцатилетняя Анечка казалась ему девочкой, а на вечере Василий вдруг увидел ее по-новому: невысокая, ладная фигурка, васильковые глаза, излучающие озорное веселье… Все это он увидел, обсуждая с ней содержание прочитанного со сцены рассказа «Крестник». Анечка с горячностью говорила о том, что она, как герой рассказа, готова всю жизнь поливать головешки, пока из них не вырастут яблони, чтобы извести зло со света.

После встречи в красноармейском клубе Василий стал чаще видеться с Анечкой. Правда, в доме у Тарасовых теперь бывал реже: стеснялся старших. Ему казалось, что ее отец и мать догадываются об их отношениях. Но Анечка под разными предлогами выпытывала у брата Дмитрия, где находится Прошин, и, если он не был в отъезде, в условный час ждала его возле клуба. Они находили укромное местечко, как все влюбленные, болтали о милых пустяках и целовались.

В воскресенье состоялся традиционный праздник весны. Вновь назначенный военком принимал парад допризывников, окончивших краткосрочные курсы всевобуча..

Перед сколоченной на скорую руку деревянной трибуной четким шагом проходили молодые, веселые, хотя и плохо одетые, ребята; они троекратным «Ура!» отвечали на приветствия военкома.

Это были сверстники Василия, которым, как и ему, в том году исполнилось двадцать лет. Но они еще допризывники, а Прошин уже побывал на фронте, принял боевое крещение в бою с белополяками и бандитами.

Анечка стояла рядом с Василием, застенчиво касалась горячей рукой его руки и отвечала улыбкой на его влюбленный взгляд.

Лучшие спортсмены были отмечены призами: победитель в беге на сто метров получил шесть аршин сатина; команде, победившей в эстафете на четыреста метров, вручили двадцать пачек спичек, а команде победителей в футболе — сорок пачек махорки. И уже вне программы лично председатель уисполкома Золотов наградил комплектом сбруи стайера, первым пришедшего на дистанции в тысячу двести метров.